Не очнувшись ото сна, будто с бодуна,
В шубу кутаясь и морщась от холода,
Шла на станцию одна Марь Ивановна
По окраине безмолвного города.
Резанул лай по ушам оглушительно.
Не желаешь трупом стать – так сворачивай!
Сон прошел у Марь Иванны стремительно:
На пути гуляет свадьба собачая!
Дог немецкий всех вперёд с сукой клещится;
Изогнул дугою круп, весь в вибрации.
Остальная свора ждет, хоть и бесится,
Соблюдает, видно, субординацию.
В целом к своре у людей чувства страха нет –
Просто всем надоедят тявканьем своим.
Ритуал у кобелей: один трахает,
Остальные голосят, в смысле «Горько!» им.
Коль свернешь, так опоздаешь на первую
Электричку, как пить дать! С собой справилась.
Только сука, (вот беда!) стала нервною:
Марь Ивановна, видать, не понравилась.
Визг пронзительный – и пара расклещена.
В своре сразу суета и истошный вой.
Сучка бросилась к стопам бедной женщины,
Стала полы рвать, а та – пни ее ногой!
Понапрасну сук не зли – что тут странного?
И вообще ходить нельзя в одиночестве!
Моментально кобели Марь Ивановну
Повалили, не спрося имя-отчество.
Полетели клочья шубы цигейковой,
В шею, в грудь, в лицо, в живот впились челюсти.
Не пришел никто на шум, ни один герой.
Измельчал совсем народ – нету смелости!
Распустили вшивых сук люди-сволочи!
Власть лояльна, не строга – ну не вру же я!
Человек собаке друг, но без помощи
Огнестрельного погано оружия.
Разбежались псы, остыв; для них – главное
Покрывать свою дворовую дальше ****ь.
И остатки тела бывшей Марь Вановны
Предоставили воронам доклевывать.
13. 12. 2006 г.