Она вздыхала и молчала,
Смотрела сквозь, и ожидала…
Она сейчас, уже, решилась,
Но это гордость, а не милость.
Как ей хотелось, вдруг, сорваться,
И, окунуться – искупаться,
В любовном омуте порока,
Но, воспитанье было строго.
Соблазн – порок, всегда внушали
Ей книги умные давали,
Чтобы гордыню воспитать,
И, женщиной приличной стать.
Она ждала и трепетала,
Азартность томностью скрывала,
И не смотрела на него,
Желала, только одного…
И призывала взглядом небо,
Чтобы оно дало победу,
Тому, кто суетно сидит,
И на неё глядит, глядит.
И благосклонная улыбка
Румянцем проступала зыбко,
Понять, давая - розовея:
Напрасно, друг, теряешь время.
Она молчала и смотрела,
Как не доходит суть до дела.
Чай пригубляла – не пила,
О, ужас! – язычком вела
По краю чашки золоченой,
Видал бы папочка учёный.
Заговорила безучастно,
О том, что в книгах, так, неясно.
В ней был заученный ответ,
Не зря учили столько лет.
Он отвечал совсем не складно,
Чем забавлял её - отрадно.
Она считала, что вот – вот,
Он на колени пылко встанет,
Своё признание оставит,
У царственных и нежных ног.
Уже, готова - жар отдать,
И, в воспалении мечтая,
Одежду мысленно снимая,
Решала как себя подать.
В ней думы сладостные пели,
А, может взять и отказать.
Бедняга! - будет, так, страдать.
Кусая локти…На колени!
Опять молчала и ждала,
Смотрела вдаль, уже сердилась:
- Какой глупец, скажи на милость.
А передумать, я б смогла?
Забавно это, и смешно,
Так, поиграться с кавалером…
Пусть знает место – между делом,
Как странно, мне не все равно?
Красавчик! – только, не умен.
Но, с ним не в космос собираться.
Умеет ли он целоваться?
Узнаю, как к нему придем.
А, что же он? Он думал: - К чёрту!
Пора «линять», не будет толку.
Вот подвернулась недотрога,
Жаль время потерял, так, много.
Вокруг же сонмище натуры,
Они податливы, но дуры.
А мне ж, не алгеброй мараться,
Я с ними буду целоваться.
Он внешне, сразу, изменился,
По виду вроде бы решился,
И стал прикидывать – считать,
Как смыться и не провожать.
Он веселился и шутил,
Как доморощенный сатир.
Она в полслова отвечала,
И томно взглядом провожала,
Снующих, тут и там, мужчин.
Какой позор! – соблазн один.
На взрослый анекдот его,
Она ответила: - Чего?
Подобных шуток не пойму,
И улыбнулася ему.
А, он ответил: - Извини!
И понял, что пора идти.
Он посмотрел, что за окном,
И вдруг подумал об одном…
В нем прямо жилка завелась,
Заёрзала и запеклась.
Так захотелось с недотроги
Одежду драть себе под ноги,
И грубо руки ей ломать,
За шею брать и целовать.
А ж скулы сжал себе до боли
- Так захотелось недотроги.
Взглянул в начитанные очи,
И, пожелал ей доброй ночи.
Она сидела и молчала,
Смотрела вдаль и ожидала…
В ней просыпалось беспокойство,
И стыд – за мнимое позёрство.
Как низко пасть она могла,
Но, боже мой, её спасла,
Недавно читаная книга,
Где настоящая интрига,
Любви разорванных сердец,
Где со слезами был конец.
И после больше не мечтала?
Воспитанность ей запрещала.
Она, уже, и, не смотрела:
Романы классиков - вот дело.
Она сердилась - без причины,
Её не видели мужчины.
Как мерзка похоть обольщенья,
Как можно, так, и без смущенья,
Телами голыми касаться,
И, Боже, чем-то изливаться.
А, где же трепет благородный,
Восторженной любви – покорный.
Она ни с кем не восхищалась,
Приличной девушкой держалась.