Иисусу многого не надо:
Сын есть Сын, – а не Отец, не мать.
Под его покойным тихим взглядом
муха не научится летать.
Требований к ней не предъявляя,
да и к тем, кто пялится в окно,
вместе с нами едет на трамвае, –
Иисусу это всё равно.
Птицы одесную и ошую
возвещают. Звезды пали ниц.
Иисусу радостно машу я,
позабыв про дюжину яиц
в сумке. Что мне яйца?! Сам Мессия,
оберег от скверны и стыда,
на трамвае едет по России,
источая мир и благодать.
Тормоза поют ему осанну,
лыбится вожатый-идиот.
Благость! Даже Аннушка сметану
в оный час на рельсы не прольёт.
Живы и здоровы берлиозы –
михаилы, гекторы, – когда
проезжает не меняя позы
мимо Патриаршего пруда
Иисус в трамвайной колеснице.
Дух сошёл, апостолы трубят.
Ить, пошто учёному учиться
если есть – явление Тебя?
Для чего летающему небо?
Праведные веруют в Твою
силу – править человецев в невод.
Ангелы волнуются в раю.
Ликованье веточек зелёных,
Пьяных и старушек толкотня...
Иисус с трамвайного талона
с упованьем смотрит на меня.