ствол моего пистолета
запекся кровью и болью
моих слов, моих дел
хрипел старик перед
смертью так же дотошно
как в день своего
рождения, появления
на свет, он хрипел
но мать твердила
что он пел как соло-
вей чей мой или
твой?
в зной и жару
в дождь и стужу
всё стонет вокруг
хрипит или
говорит
одно и то же
жестко звучит
“ж”!
“з” звучит звонко
тонко как стекло
или окно разбитое
рукоятью пистолета
сто лет с того
момента
как я разбила окно
давным давно
осколки вонзились в
мое плечо в сустав
составив мозаику
трений боже-
ственных творений
немели руки
от скуки от
дури от игл
мигали мои
зрачки
лично
не тратив
ни капли
сопли только
лишали меня
мужества
и стужи стужи
вокруг или
вперед назад
кто сказал “что?”
тот знал
я не знала об
этом затем не
вне влечения и сожаления
о слабых умом
и духом
нельзя прахом стоять
на жалости
на сострадании-
созидании
апокалипсиса
нельзя думать о других
сплошных окружностях
дозволенностях
нельзя быть частью
отчасти невозможно
но нужно стремится
к совокуплению с совестью
или с дьяволом
или с элвисом
что одно и тоже
обнажив бога
мы прелюбодействуем
или попросту
желаем счастья
которое абсурдно
как дырявое судно
лодки “победа”
возвратный глагол о
поступках и
моих пистолетах.