Глава третья
Смотрящие Герды
Прошло восемнадцать лет, а «нулевки» на Герде как мазали, так продолжали мазать.
На этот раз он врезался головой в корпус нуль-транспорта – и, отлетев от него метров на пять, привычно выматерился:
– Бл…, донна Анна, когда же ты научишься попадать в очко? Вырежу как гланды!
– Не смешно, – ответила она ему. – Придумай что-нибудь поновей.
– Придумаю. Дай срок. – Поднялся он с земли и осмотрелся. Возле нуль-транспорта стоял Отто Читтер и лениво жевал травинку. Видел ли Отто, как он мазанулся с «нулевкой»? Вот позорище… так на пятую точку припасть.
Отто, разумеется, видел. Как раз мимо него, чуть не сбив его с ног, рыбкой пролетел Максим.
– Превед! – сказал он ему и погладил свой живот, пивной бочкой выпирающий вперед. – Спасибо, что промахнулся в меня, дружище! – В Отто Читтере, четвертом смотрящем за Гердой, было ровно двести пятьдесят килограмм – или, как он сам говорил про себя, двести пятьдесят литров свежего пива. В него трудно было промазать. А вот, глядишь ты, промазал. Правда, и транспорт был не хилых размеров: гигантским, в полкилометра металлическим блином толщиною с семиэтажный дом, лежал он посреди степи – А вообще-то, Максим, хорошая примета, – продолжил невозмутимо Отто, – во что-нибудь вмазаться на Герде. – Приличную вмятину оставил Максим в обшивке транспорта. – Меня так она торчком в землю посадила… головой вниз, – предался, так сказать, воспоминаниям пятилетней давности Отто. – И пришлось Кристи, словно морковку, меня за ноги из нее выдернуть. – И добродушно засмеялся, как только умеют одни вот такие, как он, пивные толстяки смеяться: – Любит на Герде кто-то над нами, смотрящими, подшутить. Ха-ха-ха, Максим, представляешь меня морковкой… торчащей из Герды?
– Представляю, – мрачно ответил Максим. – Как тут, – спросил, глядя на низкие облака, бегущие над степью, – все такая же скучища?
– И еще какая, – проговорил Отто, – скучища! – И подмигнул Максиму. От него несло перегаром, и пьяная улыбка блуждала на его добродушном лице. – А будет еще скучней, – махнул рукой на цилиндр, вплывающий в открытый люк нуль-транспорта. – Вот… последний загружаю!
Максим лишь мельком глянул на цилиндр, презрительно и даже с ненавистью, словно на побежденного – и уже мертвого врага. Что Отто… слегка пьян, его ничуть не удивило. Слава о великом пивном пьянице Отто Читтере гремела, что называется, по всей Вселенной! Трезвым его никто никогда не видел. Спросил:
– А что табуны?
– А что с ними сделается? – пожал плечами Отто, – Ржут и беснуются. Как первый цилиндр с Герды отправили, так и… понеслось! Да сам ведь знаешь. При тебе же это все началось. Может, утихнут, как последнюю болванку Лаптева заберем отсюда.
– Не думаю, Отто, что утихнут. Ладно, проехали! – Тот день, когда отправили первый цилиндр с Герды на Землю, он отлично помнил. Как раз в тот день погибла Марта. – Знаю, – сказал после долгой паузы, – не терпится тебе… отсюда слинять. Не задерживаю. Как говорится, пост сдал – пост принял! Отчет твой читал, так что в курсе всего. Если что, свяжусь. Ты сейчас куда, на Вереск с этими болванками? А потом… гуляй на полную катушку! Заждались ведь, поди, тебя все пивные Вселенной! А?
– Заждались, Максим, ох, заждались, а главное – заскучали! Но придется им еще чуток без меня поскучать. Ничего, пять лет скучали, пока я здесь в одиночку пил, поскучают еще.
– А в чем дело, Отто? Что случилось?
– Ничего не случилось. Все штатно. В фильтр-госпиталь команда дана отправиться. Сейчас на Вереск эти болванки оттащу – и туда. Знаешь же, Герда в Особом Списке. Вот профильтруют меня там месяц-другой, тогда четвертый смотрящий за Гердой Отто Читтер загуляет так, что чертям станет тошно!
– Рекомендую Лас-паларис. Хорошее планетка. Только что оттуда. И ты мне звякни, как освободишься. Погуляем вместе, пивка попьем.
– Обязательно! Да, Максим, – посмотрел Отто пристально ему в глаза, – скажи честно, за что Гаверд тебя-то сослал на Герду? Меня-то… понятно. Пьяница – и все такое. Вот и сплавили перед пенсией в эту дыру.
– Сослал? – удивился Максим. – Да я сюда рвался, знаешь… как! А он не пускал ни в какую. Только сейчас... У меня с ней особый счет, Отто!
– Ну… тогда удачи тебе, – не сразу ответил ему четвертый смотрящий за Гердой Отто Читтер. – Вот, зараза, пристала, – выплюнул изо рта травинку. – Пока, Максим. – И ударив дружески его по плечу, не спеша – вперевалку, пошел к нуль-транспорту. Дошел, обернулся, махнул на прощанье рукой и крикнул: – Удачи!
– Удачи и тебе! – махал ему в ответ Максим.
Нуль-транспорт через минуту исчез, оставив после себя «крохотное», в полкилометра, масляное пятно на траве. И тут вдруг истошно закричала донна Анна:
– Во… пузо себе здесь напил, урод! Ничего, ему в фильтрушнике его опорожнят, – добавила мстительно.
– Ты чего, Анна? Что с тобой? – удивился Максим.
– А то! – ответила она ему негодующе. – Посмотри, что он нам оставил? Я, что ли, этот ров за него должна закапывать? – Длинный широкий ров, словно шрам, тянулся до самого горизонта по степи.
– Это он нам на память оставил, – ответил Максим, – о тех цилиндрах, чтобы помнили. – От того прежнего Максима Лаптева, неуча и недоросля тридцать второго века, что бесшабашно гонял по Герде лошадей, ничего не осталось. Выжжено, как говорится, жизнью. И матчасть выучена крепко-накрепко, иначе не выжить в пекле тех горячих планет, которые в послужном списке полковника Лаптева, и в элиту не за красивые глаза принимают. Изменилась и Анна, но характер все тот же ехидный и злой. Одним словом, аццкий характер.
– А я и так помню! – выкрикнула она возмущенно. – И что, – прибавила ехидно, – счас начнем счеты сводить… или погодя? – У нее тоже были свои счеты с этой Гердой. Так и не поняла она, как не старалась, что с ней тогда случилось. Но теперь-то обязательно разберется. Не будь она донна Анна – самообучающийся биокомп – восемьсот семьдесят пять триллионов операций в одну десятимиллионную нон-секунду! Пардон, ошибся. Это восемнадцать лет тому назад такая скорость соображалки у нее была, а сейчас на пять порядков выше.
– Узнать надо сперва, что к чему тут и почем! – ответил Максим. Отчет Отто был краток: «На Герде все спокойно – как на кладбище».
2
Кроме рва, на «добрую» память о себе Отто Читтер оставил им еще: гору невымытой посуды, кучи мусора и сотню пивных кружек в самых неожиданных местах базы. Первую – Максим обнаружил, пардон, в унитазе. В нее было налито то ли пиво, то ли моча.
– Он что, вместо ночного горшка ее использовал? – расхохоталась бессильно донна Анна. Злиться и возмущаться на Читтера, превратившего базу в пивнушку, она просто устала. – Нет, чинить я его не буду! – добавила зло. – Ремонтную бригаду вызывай. – Унитаз был сломан, точнее – раздавлен.
– Не горюй, Анна. Починим! – ответил ей Максим спокойно, хотя, конечно, напряг его Отто – да еще как этой пивной кружкой! И во всех остальных унитазах они обнаружили пивные кружки – и из последнего туалета он сиганул «нулевкой» в чистое, так сказать, поле – и только там сказал облегченно: – А надо будет, ремонтников вызовем. – База находилась в плачевном состояние. Все было поломано и, что удивительно, растащено. Даже ретро-лом с заднего двора базы уволокли. Вместо него там теперь были сложены пивные бочки, и все они были пронумерованы.
– В лото, что ли, он ими играл? – съязвила Анна. – Номера эти были нарисованы белой краской на днищах бочек, и размашистая надпись под ними гласила: «Откупорена тогда-то! Опорожнена тогда-то. Отто Читтер». Видимо, боялся сбиться со счета! И не мудрено, как говорится. Последняя бочка с номером 260 стояла в столовой зале.
– А пил-то он не один! – заметила Максиму Анна с явным удовольствием. Две кружки стояли на бочке. – И пили, – продолжила она, – сегодня.
– Еще что нарыла? – недовольно спросил Максим. Не положено, конечно, посторонних приглашать на планету, занесенную в Особый Список, но мало ли что нам не положено?! Попробуй тут один пожить, хотя бы с месяц, тогда посмотрим, кого ты в гости позовешь?
– А то и нарыла! И не стыди меня. Знаю, плавала. И не компромат я на него собираю.
– Ой-ли? Не верю! – рассмеялся Максим. Нет, докладывать начальству Анна не будет, но при удобном случае Читтеру припомнить все его грешки!
– Так что, – вкрадчиво спросила Анна, – ты не хочешь знать, с кем он пил? – «Пальчики» со второй кружки она уже срисовала и запустила поиск. Тут же он выдал, что отпечатки пальцев принадлежат Гари Сиду. Все остальное, как говорится, было делом техники. Коннозаводчик. В прошлом месяце его трехлетний жеребец Мартгерд взял Кубок Галактики – и пятьсот миллионов рублей в придачу! Но это так, крохи для Гари Сида. Она посмотрела, за сколько уходили его лошади на аукционах, и разразилась трехэтажным матом! Разразилась, разумеется, про себя. А в коннозаводчики этот Гари Сид подался четыре года тому назад, а до этого зарабатывал на жизнь игрой на скачках. Три раза уличен был в мелком мошенничестве. Отсидел три незначительных срока. В общем, полный джентльменский набор.
– Представляешь, – усмехнулся он, – не хочу.
– И дурак, что не хочешь! – обиделась на него Анна и замолчала. – Кстати, – не утерпела все-таки и заговорила вновь, – ты подсчитай сам на досуге, с каких это шишов пил Отто по бочке в неделю? – В комнате Отто Читтера Максим, в куче бумажного мусора, нашел распечатку банковских переводов на имя некого Ланса. Внимание на это он, конечно, не обратил, а вот дона Анна, само собой, тут же выяснила, что этот Ланс был женат на сестре Отто. Последний перевод в двести тридцать миллионов рублей был трехнедельной давности от некого Тревота. Ей не составило большого труда выяснить, кто это такой Тревот, а потом проследить всю цепочку.
– Что ты этим хочешь сказать?
– Ты подсчитай, а потом поговорим! – ответила Анна ему с издевкой. Она уже посмотрела видеозапись пивного застолья Отто Читтера и Гари Сида – и как же ей хотелось показать Максиму эту запись, но решила приберечь ее, так сказать, на сладкое. К тому же ей было не понятно, как была сделана эта запись, если камера слежения в столовой зале была сломана? И вообще, зачем он учинил такой погром на базе? Все это нужно было выяснить немедленно, сейчас же! И она сказала: – Максим, разреши я свяжусь с Отто и спрошу его…
– Что ты его спросишь? – перебил ее Максим.
– А ты разве не хочешь его спросить: зачем он в пивнушку базу превратил? Пока не поздно, пока он еще на Вереске, давай спросим! А?
– Спрашивай! – Ему тоже было не понятно: почему, действительно, в таком состоянии он базу оставил? Не похоже было это на него! Пьяница… пьяницей, но дело он свое знал крепко, а то бы давно его выгнали из смотрящих без выходного, так сказать, пособия.
– Отто, – мгновенно связалась с Читтером Анна, – полюбуйся!
– Мать честная! – ошарашено выкрикнул Отто, когда увидел голографическое изображение столовой залы.
Что его так сильно и неприятно поразило?
Грязный, загаженный рыбьей чешуей, пол?
Или грязная, сваленная по углам, посуда?
Или что-то другое?
– Кто это все? – спросил он возмущенно. – Откуда эта бочка? А кружки откуда?
– А что, – засмеялась она, – не ты пил разве из них сегодня пиво со своим дружком Гари Сидом?
– Максим, – не захотел отвечать на ее вопрос Читтер, – ты веришь мне, не пил я с ним здесь на Герде!
– А где?
– В Мюнхене. И не сегодня, а неделю тому назад. И какой идиот цифру эту намалевал на бочке?
– А не ты ли сам ее намалевал? – опять вклинилась в разговор Анна. – А на заднем дворе, знаешь, сколько их? Или это не ты их там складывал?
– Извини, Максим, не могу сейчас говорить, – озадачено проговорил Читтер. – Но поверь, не моих это рук дело! – Он еще что-то хотел сказать в свое оправдание, но связь прервалась, и его растерянная фигура растаяла в воздухе.
– Ты как хочешь, Максим, – сказала чуть погодя Анна, – а я докладуху на имя Ола уже подготовила, видео приложила. Решай, отправлять или нет!
– Погоди, не гони лошадей. Выйдет Отто из госпиталя, тогда и решим.
– Ну, как знаешь. Но боюсь, что поздно будет, – сокрушенно сказала она. – Далеко ускачут жеребчики Герды. Не догнать!
3
Анна оказалась, как всегда, права.
Через неделю на связь с ним вышел сам директор Института Дальнего Космоса ;льсон Гаверт, и как раз в тот момент, когда Максим просматривал в оперативном зале наблюдения видеозаписи за последний месяц пребывания Отто Читтера на Герде. Отто зря время не терял. Отлавливал в степи жеребых кобыл – и тут же нуль-транспортом отправлял их к своему дружку Гарри Сиду на Паларис – планету, которую Гарри приобрел в прошлом году у Института за очень хорошие деньги. Собственно говоря, основной доход этого космического монстр и был от продажи планет. Товар, как сами знает, дорогой, но ходкий. Но это так, к слову, чтобы вы знали, на какие грязные денежки идет завоевание Вселенной!
– Привет! – возник перед ним Гаверт. – Как дела? – Вид у него был помятый и подавленный. Одним словом, похмельный. Ему бы с утра в постель не чашку кофе, а губастый стакан с водкой! Но от секретарши Марты разве его дождешься? А ведь из-за нее, поговаривали, пил генерал по-черному. Впрочем, маловероятно, что из-за нее, биоробота. Были у него причины, наверное, повесомей.
– Дела… нормально, Ол, – ответил ему Максим – и поспешно отключил видеозапись. – Обживаюсь потихоньку. – Ни к чему было знать Гаверту, что он только что видел. А базу за эти дни он уже успел привести в Божеский вид. И все сам, своими руками! Донна Анна отказалась ему помогать в этом не царском, как она заявила, деле. Самоустранилась, значит. И вообще, она на него сильно разозлилась, да так, что перестала с ним разговаривать. «Сам… так сам, – заявила она ему, – а я молчу… в тряпочку!» – И молчала уже шестой день. «Не умерла ли… часом?» – спросил он свою строптивую донну на второй день ее молчания. «Не надейся, не умерла!» – ответила она ему – и уже больше, как он не старалась, не проронила ни одного слова.
– Это хорошо, что все у тебя нормально, – посмотрел ;льсон мутными глазами на Максима. – Чем сейчас занят? – спросил вяло, но глаза его друг неожиданно сверкнули, ожили. Не так уж он был плох сегодня. Больше притворялся. «И зачем, – хотела было спросить Анна Максима, – он притворяется?» Но не спросила. Обещала же молчать в тряпочку. Ну и… Ах, как ей хотелось выложит Максиму, что она только что нарыла на Отто и его дружка Гарри!
Лошадок этих, за пять лет пребывания Читтера на Герде, они продали на общую сумму, превышающую стоимость Палариса в пять раз! Вот и думай, кому докладуху на Читтера отсылать: Гаверту или куда повыше? Выше был только Совет Галактик. Ну не мог без ведома Гаверта Отто такое творить. Не мог! Не он сам, так его секретарша Марта в эти делишки была замешана.
– Да вот, – не сразу ответил Максим, – просматриваю видеозаписи за этот последний месяц.
– И есть что интересное? – спросил Гаверт настороженно. – Да погоди! – вдруг зло крикнул Марте, вошедшей к нему в кабинет с тонкой черной папкой, – не видишь разве, что я разговариваю?
– Вижу, – обиженно поджала губки секретарша и посмотрела осуждающе на Максима, – Но Вы же меня сами просили, – подчеркнуто официально сказала Гаверту, – как только будет готово, сразу к вам на стол. – И с ненавистью швырнула папку чуть ли не в лицо… Максиму!
Папка эта, в тонких металлических корочках, бритвенно сверкнула в воздухе – и оказалась в руках Максима. Перехватила ее в полете донна Анна. И это, скажу я вам, высший пилотаж!.. перехватить «нулевкой» летящий предмет, находясь от него на расстоянии в пятьсот миллиардов световых лет. Одним словом, глаз-алмаз у этой донны! Был бы у меня такой биокомп, разве я бы схлопотал два пожизненных срока? Алиби у меня было бы железное, когда я того сучка зарезал. Но это так, к слову, о наболевшем.
– Ну и… стерва, – сказала Анна про секретаршу, – так и норовит убить нас. – И Максим улыбнулся ей: разговелась, мол, заговорила наконец-то, милая!
– Отдай папку! – крикнула Марта Максиму.
– Не отдам, – насмешливо ответил он ей. Целилась секретарша, конечно, не в него, а в Гаверта, но, если бы не мгновенная реакция Анны, срезала бы она непременно этой папкой голову директору Института Космоса.
– Оставь нас, Марта, – спокойно сказал ей Гаверт. К выходкам своей секретарши он уже давно привык. – Спасибо, – добавил ей поспешно. – Ступай! – сказал твердо. Она опять поджала губки и вышла из кабинета. – Вот… видишь сам… каково иметь такую секретаршу… как Марта! – Посмотрел устало на Максима. – Осуждаешь?
– Да нет, – улыбнулся в ответ Максим. – Сам тоже мучаюсь с Анной. Папку вернуть?
– Не надо. Это она для вас ее приготовила. Там материалы… по сегодняшнему убийству в нашем валдайском фильтр-госпитале. Пусть Анна прочтет… пока ты базу консервируешь, – добавил как о деле окончательно решенном и не требующем обсуждения. И не потерпит он никаких возражений. – Это приказ, Максим! – добавил раздраженно. – Все очень серьезно… и скверно.
Действительно, что может быть серьезнее убийства начальника контрольной команды этого Фильтра (так все-таки уместней этот гадюшник назвать)?!
У этого Фильтра была дурная слава, впрочем и другие фильтрушники были не лучше. Внутренний контроль там осуществляли люди из Галактического разведывательного управления (ГРУ) – конторы, пожалуй, покруче, чем ИДКа. Хотя, казалось бы, куда круче? Но нет, как говорится, пределу совершенства зла! И враждовали эти конторы люто. Ничем не брезговали. В общем вели войну не на жизнь, а на смерть.
Так вот, господа хорошие, начальником внутреннего контроля этого Фильтра был Клаус Крамер, брат покойной Марты Крамер. Ненавидеть смотрящих ему сам Бог велел. Он и ненавидел – и беспредельничал, сука.
Долютовался!
Убили его этой ночью, и труп его обнаружила старшая медсестра Роза Рентель на потолке процедурки – комнаты, в которой подвергались разным «лечебным» процедурам смотрящие. Об этих «процедурах» рассказывать не буду, чтобы не шокировать штатскую публику. Скажу лишь, что болезненным процедурам подвергались смотрящие: без наркоза, как говорится, к ним в душу лезли. Сами понимается, кому это понравится? И видимо, у кого-то из них терпение лопнуло, и сильно. От этого Крамера только шкура одна осталась. Все его гнилые внутренности выжгли, видимо, плазмой, а шкуру его, заклеив в ней все дырки скотчем, надули аргоном. Потому-то и нашла Крамера старшая медсестра Роза Рентель на потолке. Воздушным шариком он там болтался!
И с этого убийства начать бы надо было мне эту историю, но между этим убийством и гибелью Марты Крамер была прямая связь, потому и начал я так издалека.
4
– Значит так, Максим! – продолжил Гаверт. – С Герды я тебя отзываю. Консервируй базу и переводи все в автономный режим. Часа тебе хватит?
– Не мытьем, Ол, так катаньем?
– С чего ты взял, что я специально убираю тебя с Герды? Произошло убийству в госпитале – и я тебя направляю туда, чтобы ты провел расследование.
– А кого-нибудь другого ты не хочешь туда отправить?
– Не хочу и не могу! Когда прочтешь эту папочку, поймешь это.
– Ол, – заговорила Анна, – а я уже все прочла – и считаю, что это весьма заурядное убийство. Простое сведение счетов. У кого-то не выдержали нервы! Ага? – добавила простодушно. Что это обыкновенное убийство и что там у кого-то просто сдали нервы, она исключала напрочь! Не такие там люди, чтобы они у них сдавали. А что Гаверту об этом сказала, так мало ли что она может сказать?! Она, как говорится, себе на уме. Одним словом, донна Анна! – Но все же полагаю, что одним убийством, – продолжила озабоченно, – дело это там не кончится.
– Не пори ерунды! – ответил ей зло Гаверт. – И не смеши меня. «Не выдержали нервы«?! Там не институт благородных девиц, а фильтрушник. Но согласен, одним этим убийством не обойдется, если вы не найдете убийцу, – добавил спокойно, поостыв. Что его Анна на вшивость проверяет (не сам ли он своего бывшего родственничка замочил?), он отлично понял. Но зачем же так грубо и топорно? За недоумка, что ли, его держит? Вот потому и разозлился на нее. – Я на вас очень надеюсь! – продолжил после долгой и тяжелой паузы. Опять замолчал. – Максим, – заговорил вновь, – я тебе слово даю, как только ты найдешь убийцу, ты возвратишься на Герду… искать убийцу Марты. Пока. Да, папку верни. – И Гаверт растаял в воздухе.
5
Законсервировать базу и перевести ее в автономный режим – секундное дело. Нажал кнопку – и умное железо упрячет базу под землю, а на ее месте камуфляжный марафет наведет: травку засеет и все такое прочее, – и продолжит она работать, как раньше работала, в автоматическом режиме. И откровенно говоря, смотрящие там… не пришей к одному месту рукав. Зачем их на Герде держали, до сих пор не пойму. Если только… лошадок отлавливать! А что Гаверт Максиму час на консервацию дал, так это для того, наверное, чтобы он пришел в себя и матерно выговорился. Ведь восемнадцать лет Максим рвался сюда – и такой облом!
– Ну что, – сказала ему Анна, когда он… выговорился, – линяем отсюда? Больше нам здесь делать нечего. Но ты не боись, я все, что нам надо, давно закачала в себя. Так что Гаверт зря старался.
– Ты что, – удивился Максим, – его подозреваешь в этом убийстве?
– В каком убийстве, – еще больше озадачила его Анна, – в том… или этом?
– Ну ты даешь! – мрачно усмехнулся он. Обвинить Гаверта в смерти Марты – это уж слишком. Точно так же можно в ее смерти обвинить и его. Хотя, конечно, виноваты они оба, что она погибла.
– Я и себя подозреваю, так что… – не договорила она. – Несанкционированное вторжение биологического объекта третьего класса, – вдруг выкрикнула нервно, – в третью Зону. Приступаю к ликвидации!
– Я тебе… ликвидирую! – осадил ее Максим. – Живым брать буду! Давай туда. Постой, – остановил он ее. – Ты не оговорилась? В третьей Зоне объявилась эта зараза? – Третья Зона – это параллельный Мир, и у каждого человека он свой. Вторгнуться в него, хоть несанкционированно, хоть санкционированно, один хрен, практически невозможно, будь ты даже Богом или чертом!
– Не оговорилась! – ответила ему Анна. – Не дурнее тебя. Знаю сама, что это невозможно, но эта зараза все-таки там. Так что, живой будем брать – или все же прикончим?
– Живой! – И «нулевка» выбросила Максима на опушку соснового бора.
– Объект в тридцати метрах у тебя за спиной! – спокойно сообщила ему Анна.
– Знаю без тебя, – ответил он ей грубо. Прежде чем она успела это сообщить, раздался выстрел – и пуля обожгла ему левое плечо! – Бл… – выругался он. – Ты, что, Анна, защиту забыла включить?
– Все я включила! – огрызнулась Анна. С большим удовольствием и она обложила бы кого-нибудь матом! Пробить пулей силовой кокон?! Не может такого быть! И по этому биологическому объекту третьего класса она уже два раза шарахнула всей мощью… трех космических флотов прошлого века…. нежно, конечно, и точечно, чтобы даже травку не опалить! Не опалила, но… объект только улыбнулся в ответ (ей ли, Максиму?) загадочно.
Марта улыбалась им! Голая – по пояс в траве – с карабином наперевес. Прямо Голливуд какой-то! Вестерн! Небрежно, не целясь и не поднимая карабин, прямо от бедра, выстрелила она в Максима во второй раз, и вторая пуля обожгла ему правое плечо.
– Играет, зараза! – крикнула Анна зло и выругалась матерно: – «Нулевку»… бл… заклинило! Ну, же… милая, давай!
– Доиграется! – крикнул Максим – и рванулся к Марте.
6
Ему показалось, что бежал он к ней целую вечность.
Отчаянно материлась Анна. «Нулевка» встала мертво! А Марта (или кто там за нее, что за зараза?) спокойно ждала, когда он подбежит к ней ближе.
И вдруг, словно в старинном мультике про пластилиновую ворону, она преобразилась… в Клару – в девку из группы поддержки Панды – так они, смотрящие, звали местных шлюх из борделя «Три горочки». Днем они зачищали эту Панду, планету с очень строптивыми мужиками, а по ночам развлекались с их девками. Эта Клара один раз даже пыталась его задушить. Вот ведь, право, дура какая! В бордель специально пошла работать, чтобы убить, хотя бы одного оккупанта. После этого случая и стали так их звать: группа поддержки Панды. Не одна Клара оказалась такой сознательной. Бордель пришлось сжечь – и, чтобы другим неповадно было, Клару и еще пару девок, расстрелять. На Войне… как на войне! Но все-таки эта Клара была классной девахой, и он пожалел ее. «Вставай, – подошел он к ней, лежащей у каменной стены, и включил реаниматор. – Живи, дура!» – ударил по щеке. «Что, – открыла она глаза, – ты сказал? Где я?» – «В раю! – ответил он ей. – Где ж еще таким праведным шлюхам оказаться, как не там?» – «Мразь!» – плюнула она ему в лицо. «Христос нашелся, – пробурчала Анна Максиму недовольно, – воскресил. Утрись!» – «Заткнитесь обе! – заорал он на них – и дернул за ноги двух других девок, расстрелянных вместе с Кларой. – И вы живите, дуры! – И когда они робко и не веря, что он их так просто отпустит, по стеночке уходили от него, сказал: – Передайте своему главарю (или как вы там его зовете?), что я все из него повыдергиваю, если он еще раз таких девочек, как вы, в бордель зашлет! А ты, Анна, – сказал своему биокомпу, – не учи меня жить. Христос… не Христос, но с бабами не воюю!» – «Ох, – тяжело вздохнула она, – плачет по тебе Трибунал. Ох, плачет».
Клару сменила…
Максим забыл, как звали эту пышногрудую блондинку с планеты Орки. С ней у него был короткий, но бурный курортный роман. Он после Панды отогревал свои косточки на золотом морском песочке этой шикарной планеты… ну и… скверно все вышло с этой Олей!..
Точно, ее звали Ольгой, а мужа ее звали Гариком. Здоровый такой бугай. Нет... даже до мордобоя дело не дошло. Они развелись – и он два месяца жил с ней, пока его отпуск не кончился. И попрощались они хорошо, без слез и прочего. Он даже обещал вернуться к ней – и вернулся бы непременно, если бы ее не убил тот бугай, бывший ее муж. Смертной казни на той планете не было. Ему дали всего два года… гуманисты хреновы! И он вышел через эти два года из Мелодийской тюрьмы, а на следующий день вдруг повесился.
– Угадаю с трех раз, кто будет следующей, – сказала донна Анна. – Соня? Вера? Надя! – С Надей, с Наденькой, с Надеждой у него была настоящая любовь. Но он даже вспоминать об этом боялся!
– Не угадала, – рассмеялась Ольга – и преобразилась в Марту. И уже она сказала: – Всех его девок я все равно не успею ему показать! Уж больно быстро бежит ко мне. Видно, не терпится умереть побыстрее. – И подняла карабин, не спеша прицелилась прямо ему в лоб. – Извини, Анна, – сказала издевательски надменно, – если вдруг попаду в тебя! – И выстрелила.
Воздух вдруг стал тягучим и липким как мед. И все стало тягучим и липким, словно Время замедлило свой бег.
Звука выстрела он не услышал. Лишь увидел, как пуля вылетела из дула карабина и полетела медленно ему навстречу, чуть раскачиваясь. На своем пути она сшибла бабочку.
Когда она подлетела к нему, он небрежно, кивком головы, увернулся от нее и лениво подумал: «Все точно так, как тогда на Герде».
7
В тот день он, как обычно, пришел в зал оперативного наблюдения, чтобы, скажем откровенно, подглядеть за Мартой. Об утренних ее купаниях ему опрометчиво рассказала донна Анна. Вот он и решил посмотреть на это зрелище.
– Голых девок, что ли, никогда не видел? – спросила его Анна, когда он отыскал Марту в степи. Она уже разделась и, высоко задирая ноги, бегала вокруг джипа, в котором сидел Гаверт. «Ну, Ол! – кричала она ему. – Это ж здорово! Круче секса. Иди ко мне!» – «Отстань, Марта, – ответил он ей недовольно. – Если хочешь, бегай одна!» – и уткнулся головой в руль. Ему было неприятно смотреть на нее. Было что-то в ней такое бесовско-бестыдное и скверное, что он готов был ее убить на месте, а отхлестать ее по тощей заднице… как маленькую девчонку, уж точно. «Как хочешь», – засмеялась она и понеслась в степь! Отбежав от джипа метров на триста, она упала в траву и стала неистова кататься по земле.
Ну чистых кровей кобылица, а не девка!
Глаза ее дико горели, и стонала она так, что Анна не выдержала и сказала строго Максиму:
– Хватит парнушку смотреть! Счас Надьку сюда позову. Пусть полюбуется, чем ты здесь развлекаешься!
Наденька – первая его любовь! Он с ней даже не целовался, а обо всем остальном даже не смел думать.
– Попробуй только! – ответил он ей. – Убью на месте.
– Ладно, не буду, – сказала она ему. – Но выключай эту бодягу. – И он хотел было отключить камеру наблюдения, как вдруг табун, мирно пасшийся невдалеке, словно кто-то его вспугнул, понесся на Марту.
Первой сообразила Анна. «Нулевкой» она перебросила Максима из зала оперативного наблюдения в степь. Бл… здорово промазала. Двести метров отделяли его от нее.
– Ну же! – зло крикнул он Анне и выматерился. Передние лошади уже доскакали до Марты – и плясали на ней. И как плясали!.. Своими копытами они размолотили ей голову – и мозги ее в землю втаптывали, не тронув тела, будто знали, суки!..
И вот тогда, озверев, Максим рванул к ним, чтобы вырвать из-под их копыт ее тело. Вырвал – и через мгновение был уже возле джипа.
– Что, – спросил его Гаверт, – с Мартой? Ты-то как оказался здесь?
– Да вот, – положил он ее обезглавленное тело на заднее сиденье. – Все, что смог. Извини, Ол, не успел. В два прыжка «нулевкой» до нее лишь добрался. Если б в один!.. и голову… если бы они, суки, ей не голову. Ей надо было закрыть голову руками. Тогда бы мы ее спасли.
Гаверт бессмысленно посмотрел на Максима:
– В один? Что… в один? – И раз десять, наверное, сказал: – Да, спасли бы… спасли бы… – А Анна стала вразумлять Максима, и вразумлять через наушники, чтобы не услышал Гаверт.
– «Нулевкой» мы стрельнули всего лишь один раз, – сказала она ему. – И ты сам… до Марты добрался. Но ты об этом молчи! – Разумеется, потом Комиссию, созданную по делу гибели Марты Крамер, она «убедила», что «нулевкой» она выстрелила три раза, и лишь через восемнадцать лет другая Комиссия докопается, что это было невозможно, так как после первого выстрела счетчик топлива был на нуле! Кончился его плин-пламенет, что ему Гаверт на поиски жеребых кобыл выдал. Он его на дружков своих, Ромку Бахнина и Димку Груздева, извел. Два раза на Тартум к ним смотался. Попили она там местного пива всласть! Эх, если бы не это, не погибла бы Марта. Пороху, как говорится, на точный выстрел у «нулевки» не хватило.
– Как один раз?
– А ты что, не помнишь?
– Нет!
– Тогда я тебе позже все расскажу. – Те двести метров он пробежал за 0,00001 секунд, а потом – до джипа, а это ровно триста три метра, за те же 0,00001 секунд. И как лошади-то его не затоптали?! Вот что удивительно! Он помнил, что несколько раз ударил по их неподвижным мордам кулаком, когда тело Марты с земли поднимал.
Кулаком он и карабин у этой Марты решил выбить, когда через те же 0,00001 секунд оказался возле нее. Но кулак его рассек лишь воздух! «Что за черт? – подумал Максим. – Голограмма, что ли?»
– Да нет, – ответила ему Марта и ударила его прикладом в челюсть – и опрокинула на землю. – Ты крут, а я круче, – сказала она и поставила свою ногу ему на грудь. – Сдавайся, парень, а то ведь… убью!
8
– Убери ногу, тварь! – сказал ей Максим и сплюнул вместе с кровью на траву четыре зуба. Всякое с ним случалось, но чтобы зубы ему выбить прикладом карабина – впервые! И холодный пот выступил у него на лбу. Нет, он не испугался – и умереть не боялся. Обидно только так вот умереть. – Я что сказал, – крикнул на нее зло, – убери ногу! – И сбросил ногу с груди. – Тварь!
– Я не тварь! – ударила она его больно ногой по печени. – Не тварь! – Ударила еще раз.
– А кто же? – поймал он ее ногу руками. – Тварь и есть.
– Отпусти, – сказала она ему спокойно. – Я – это ты. А ты – это я! – И она превратилась… в Наденьку. – А теперь уходи, – проговорила строго. – Но помни, Максим, как это невыносимо больно быть беззащитным и бессильным. Помни. Там, в Фильтре, тебе это пригодится. И дай я тебя… поцелую на прощанье. – Наклонилась над ним и поцеловала его в лоб холодными губами. – Прощай! Я все, что могла, сделала для тебя… здесь на Герде, а там ты уж сам… с этим… разберись. Прощай. – И она растаяла, оставив лишь дымный запах своих волос.
– Наденька! – сказал он и улыбнулся блаженно.
– Какая тебе это Наденька? – возразила ему ревниво Анна. – Знаю я этих Надь! – Она уже определила химический состав этой «заразы». Ничего особенного. Обыкновенный… как у людей. Все остальное лирика.
– Заткнись! – ответил он ей. – Ты лучше матчасть проверь! Стыдоба. Ничего не работает. А там в фильтрушнике, чует мое сердце, круче все будет!
продолжение следует