Что мне делать с тобой – далеким таким, чужим,
Вспоминать, как других ведет, пока мы лежим.
Губу свою предусмотрительно закусив,
Сидеть и ждать тебя на пороге, как тот мастифф,
Как мелочно ты богат, так сказочно ты красив.
Твой мир для меня – во веки непостижим.
У меня до сих пор ведь нету важнее дел,
Чем думать о том, в чью сторону ты глядел,
Чьим пальцам постукивал в такт на другом конце.
Такая сила таится в нежном твоем лице…
Как писала Вера в двадцатом стишке про Дзе.
Ты граница света. Последний ее предел.
Что мне делать с тобой – все образно, все не так.
Всякими иностранными «Гуттен так»
и прочими. Да гори оно все огнем,
Словно ты не звонил мне сегодня днем.
И стоило жить двадцать два года так,
а потом найти свое счастье и захлебнуться в нем.
Мне о тебе писать, не тебе читать,
Но с тобой молчать.
Не тебе меня слушать, в первом ряду сидеть.
Не мне с тобой говорить. Не тебе на меня смотреть.
Клеймить, заново начинать. Ставить гербовую печать.
Раскаленную, словно медь.
Мой хороший, приходи ко мне ночевать
Если не с кем поговорить.
И некому пожалеть…