Полоснёт по скользкой хмари ветер, словно сто нагаек,
И по паре всякой твари по ковчегам раскидает.
Ты да я – примета рая, наш ковчег – куда укромней.
А Юпитер – нас сближая, густо сыплет стрелы молний.
Ты доступней, чем Юпитер, но никак не прикоснуться.
И кругами по орбите волны ночи бьются, бьются.
Страсти жгучие кометы разбегаются от сглаза.
К чёрту всякие приметы! Но – сбываются, зараза!
Я взрываюсь диким зверем, глупо пойманным в ловушку!
«Всё придет к тебе по вере», – шепчет ночи тень на ушко.
Не хочу я верить! Руки для вселенского распятья
Ни на счастье, ни на муки не раскину на закате!
Обнимать тебя не буду – это слабость. Только знаешь,
Как пугает звон остуды под капель весенних клавиш.
Ты единственный, наверно, с кем открыто не блефуя
Предпочла, и это скверно, – выть от боли на луну я.
Видно, это кара, если боль с луной нерасторжима.
Не поётся даже песня, сердце болью одержимо.
Но опасны нашим взглядам расцветающие вишни.
Мы молчим, когда мы рядом. Третий, хоть Юпитер – лишний.
И когда, очнувшись, сердце вновь в груди забьётся гулко,
Отыщу единоверца я в душевных закоулках.
И тогда – раскину руки!…Но взметнётся тьма чумная.
Под настойчивые стуки в дверь очнусь на грани сна я.