На дворе скворчиная зима,
На улице дождливо, зябко.
Ведет свою беседу за столом
Старушка Дарья с внуком, зятем
Воспоминания военных лет
Так глубоко запавши в душу.
В свои неполных 19 лет
О переживших ею муках,
Когда она с сестренкой Катей,
Которой, было лишь 12.
Тащили 40 верст 2 центнера зерна пшеницы,
К ночи домой едва смогли добраться
А утром вновь, одев другие лапти,
По дороге стерлись те давно,
До Карламана нужно им добраться,
Прийти туда почти что затемно
А утром снова в грязь, по снегу
Зерно доставить в свой колхоз.
Успеть еще и починить тележку,
И пальцы, посиневшие от холода до слез.
Коленки голые потрескались и ныли,
Их нужно жиром хоть немного смазать,
Чтоб вновь не загноили,
И слово в утешенье Катеньке сказать.
Так всю весну на станцию ходили,
А дома нужно сеять огород,
Дядь Паша, что давно уже в могиле,
Бывало всех нас, девок запряжет.
И тащат девки вчетвером
Наш тяжеленный плуг, хоть борозда, какая - никакая,
Не посадить картошку - с голоду помрут,
А голова кружится, будто бы хмельная
В войну, ведь, хлеб был не еда,
За праздник все всегда считали,
И был не праздник, а беда
Краюшку хлеба разделить на всех, едва ли.
Я грю, право, не поверишь
На Бело озеро ходили, что в 40 верстах
Пшеницу на посев носили
Весной по слякоти, в лаптях
С Ахмерово, деревни, женщина была
Худая, бледная, больная,
Упала в грязь и померла,
Осталась дома лишь семья большая.
Гоняли каждый день нас на работу,
Питались лишь картошкою одной,
А кушать день и ночь было охота
И отдохнуть, хотя бы в выходной.
Ведь даже при царе, в воскресный праздник
Шли в церковь, Богу помолясь,
И батюшка, одев цветной подрясник,
Да и холоп в рубашку нарядясь.
Раз не пошла я на работу, в воскресенье,
Дай, думаю, по дому приберусь,
Так с огорода наш парторг головки семечек
Увез на ток, грозясь: «Я доберусь!»
Эх, трудно вспоминать,
Как мы работали и жили,
Вот только Родина для нас
Начислить пенсию, забыла
Да что там пенсию, ведь даже паспорт
Его нам стали выдавать в 68 году,
В колхозе жили как в ГУЛАГе,
Все время думали, сбегут
За труд в войну медалью наградили,
«Сперва» хвалили, а потом забыли
Надбавку к пенсии прибавить,
И пригодилась та медаль детишек позабавить
Смахнув слезинку рукавом, старушка лишь добавила,
Не знай, кто выиграл войну,
Солдат с ружьем, иль женщина с лопатой,
Ведь, почти каждая вторая, осталась быть солдаткой.
И, помолчав совсем немного,
Она добавила, сердясь,
Да не кроши ты, ради Бога,
Не видел хлеба, отродясь.
То замечание внучонку она тихонько раздает,
Не те пошли сегодня люди,
Никто, ничто не бережет,
Засохнет хлеб и есть не будут.