Сколько книг перелистано...
Сотни мудрых страниц...
А сермяжная истина -
дно холодных криниц.
Да и кто же в юдоли сей
Я? Блаженный? Пророк?
Не дано мне глаголом жечь,
Ни читать между строк...
Но порою увидится,
взгляд скользнет сквозь строку...
Келья. Нестор. Чернильница...
Он перо обмакнул...
И рубиновой искрою
среди выцветших слов,
кровь Олега и Игоря,
Святославова кровь.
Наши буйные прадеды -
меч в тяжелую длань...
Степью, весями, градами
ищут славу и дань...
И язычники грешные
средь древлянских лесов...
Густо-нагусто мешана
их славянская кровь...
Время мудро и ветренно -
все б быльем поросло,
но наследники Нестора
заострили перо.
Титло - лук напружиненный,
вязь затейливых строк...
Игорь-князь со дружиною
испытали свой рок.
По Каяле кровь - ряскою.
В путах княжья стезя.
Рану жжет под повязкою
Ярославны слеза.
Грает ворон разбуженный.
Мыслью мерит буй-тур
чисто поле. Звезд кружево.
В полночь свистнет Овлур...
Зрили вои пред бойнею
солнца черный покров...
В жилах каплей разбойною
половецкая кровь.
Век слезами и стонами -
в речке Калке исток.
Повесть старца Софония
еще белым листом.
Но уж кони под поводом,
Дмитрий в стремя встает
Моим предком отковано
Пересвета копье.
И под божьими ликами
утром прадедам в бой.
Русь впервые Великая
над Непрядвой-рекой.
Кровью, потом и хитростью
выйдет выдюжить им,
Только к вечеру Дмитрию
называться Донским.
Жизнь - то солнцем, то хмарями.
Радость жен, стоны вдов.
В жилах каплей коварною
и татарская кровь,
и упрямство варяжское,
глаз хазарский разрез,
печенежская кряжестость...
А Россия - окрест!
В вековечной дремучести
смердов, татей, волхвов
и грехи нашей участи
и грядущих веков.
Ну, так кто ж я? Не явно мне
молоком чьим вскормлен
от веков от Трояновых
и до наших времен.
Не блаженный я вроде бы,
не пророк - не дано...
Я в истории Родины
лишь мгновенье одно.
Между прошлым и будущим
я - бикфордова нить
я пришел в мир бушующий
связь времен сохранить.
И я был, и мне мыслилось.
И я кое-что смог.
Промелькнувшею искрою
Я другую зажег.