Что определяет покупку дорогостоящей картины коллекционером?
Существует индустрия подделок. Этот промысел был порицаем еще со времен, когда защита авторских прав и "брэнда" не стала законом. Сейчас художественные подделки – уголовно наказуемое действие. Сродни плагиату. Но продолжают появляться тысячи копий, которые выдают за оригиналы. Не меньше картин (это более высокий уровень фальсификации), которые не являются копиями, они самостоятельны, так сказать, но написаны в стиле известного живописца и приписываются его имени (с соответствующим факсимильным знаком) – в качестве только что обнаруженной и неизвестной ранее картины маэстро.
Знаменитый французский писатель и художник Веркор изобрел в середине прошедшего века способ копирования картин, полностью, до мельчайших деталей, до формы мазка совпадающих с оригиналом. Веркор не занимался подпольным изготовлением подделок и опубликовал идею своего метода. Сейчас (с возможностями компьютерных технологий) подделки живописи и графики не требуют даже художественных способностей от фальсификатора.… Казалось бы: копия точна, ее эмоциональное воздействие на зрителя, такое же, как и от оригинала. Почему же покупатель так тщательно проверяет картину, действительно ли ее автор –тот самый, знаменитый?..
Приведу здесь целиком статью о выставке работ известного современного копииста-«поддельщика»
(по URL: http://lenta.ru/news/2008/06/09/copycat/ ).
«Один из самых известных копиистов картин старых мастеров голландец Гиирт Ян Янсен (Geert Jan Jansen) открыл выставку своих практически неотличимых от оригиналов подделок. В 1994 году, пишет агентство France Presse, Янсен был арестован во Франции, но обвинение ему так и не было предъявлено: ни одна галерея или частный коллекционер не признались, что купили у художника фальшивку. Янсен успешно подделывал живопись на протяжении тридцати лет. В числе художников, чьи копии он выдавал за подлинники, были Пикассо, Матисс, Магритт, Дали, Шагал, Миро, сообщается на сайте Museum Security. Он начинал с подделок гравюр, а потом стал писать картины, выдавая их за вновь найденные варианты известных полотен. Поймали Янсена на фальшивом свидетельстве о подлинности одной из картин. За время следствия во Франции художник успел написать автобиографию.
Хотя Янсен перестал продавать свои работы, он по-прежнему иронизирует по поводу отношения к своему ремеслу: "Когда музыкант играет сонату Баха, ему аплодируют. Когда я воспроизвожу сонату Пикассо, меня сажают под арест"».
Консультации экспертов высоко оплачиваются, их заключения прилагаются как документ при официальной покупке картины. Эксперты зарабатывают имя и гонорары за экспертизу. Зачем это нужно покупателю? Копия (такая же, строго такая же, как оригинал!) стоит немного, а оригинал – миллионы… В чем причина ажиотажа в погоне за оригиналом?
Многие знаменитые живописцы (Рубенс и Кранах, например) совсем не скрывали, что десятки и сотни картин с их подписью написаны учениками и подмастерьями. Не скрывали, что мэтр только дал идею (это действительно дорогого стоит, предложить идею – уже быть автором половины создания) и сделал несколько финальных мазков перед тем, как поставить свою подпись. Это было обычной практикой "цехов по производству шедевров". Рыночная цена картин с подписью знаменитости – высока, и никто не стремится выяснить, кем же на самом деле написана картина. А ведь если была бы подпись не мэтра, а реального автора – цена упала бы во много раз.
Если картина вам интересна, если она возбуждает ваши чувства и ваш интеллект, если вам приятно смотреть и смотреть на нее, почему же важно, кто и когда ее создал? Не ручаюсь за достоверность, не помню, где я прочитал о том, что Пикассо в последний период жизни написал множество картин – только для заработка. Так что даже истинная принадлежность картины кисти великого мастера совсем не гарантирует того, что в эту картину вложено его вдохновение. Это заработок на собственном имени. Имя Ван Гога стало почти синонимом отрешенного от жизненных реалий нищего страдальца, который писал свои гениальные вещи в состоянии, близком к безумию. Совсем недавно я прочитал великолепную статью Григория Козлова, который документально доказывает, что никакого безумия у Винцента не было, что его живопись, действительно гениальная, есть еще и плод целенаправленной работы, а совсем не только наития. Более того, Винцент и его младший брат Тео Ван Гог, потомственный торговец произведениями искусства, ставили перед собою цель завоевать РЫНОК. Тео ориентировал старшего брата: сюжеты и стиль картин должны быть такими, чтобы заинтересовать «средний класс» - живопись должна быть «светлой» и по сюжету и по колориту, а размеры полотна должны удовлетворять размерам простенков в домах и офисах средних буржуа. Винцент следовал этому совету. Свидетельством тому является большая серия картин Ван Гога, которые являются римейк-копиями знаменитых полотен Милле, имевших грандиозный успех у французских буржуа. Ван Гог нимало не скрывал, что копируя в своем, именно в своем стиле работы Милле, он, Винцент, стремится найти себя на рынке искусства. А сейчас подделки «под Ван Гога» – масштабная индустрия.
А вот что говорил Пикассо: «Художник - это человек, который пишет то, что можно продать. А хороший художник - это человек, который продаёт то, что пишет». Повторюсь: я прочитал где-то, не помню где, что именно в конце жизни Пикассо писал картины – на продажу, для заработка. Может быть, поэтому картины самого позднего Пикассо меня не трогают эмоционально.
Не подвергаю сомнению ни квалификацию, ни достоверность в определении авторства, но думаю все-таки, что деятельность Сотбис и Кристи, как и оценки экспертов – все это не имеет отношения к искусству. Это дело коммерции, интересы которой поддерживают ПРЕСТИЖНОСТЬ приобретения ИМЕНИ в коллекцию, а совсем не КАЧЕСТВО произведения искусства. Пусть меня побивают камнями профессионалы – снова есть повод!
Вот еще одна интермедия в этой связи – с проекцией на современность. Подмастерья – только ли у художников? Литературные рабы, которые пишут тексты по эскизам мастера (кажется, это практиковал еще Дюма-отец), сейчас едва ли не главная сила цехов по производству детективов и дамских романов, которые пишут безымянные подмастерья по эскизам мэтров жанра или самостоятельно, но под именем мэтра – иначе не пробиться к изданию и заработку. Заработок есть, но имя – никогда не появится.
Эта же индустрия развилась и в науке. Самое безобидное – это присутствие в числе соавторов номинального руководителя научной разработки, даже если он едва осведомлен о том, что написано в статье с его подписью. Это еще "благородное", так сказать, поведение. Если вы думаете, что только женские прелести становятся живым товаром, вы ошибаетесь. В мире науки тоже есть проституция, интеллектуальная проституция. Она развилась в последние сорок – пятьдесят лет, когда науку стали субсидировать государства и крупные монополии. Массовым это явление стало с конца 80-тых годов ХХ века в связи с массовой эмиграцией и массовым желанием заработать на жизнь, на существование профессиональных инженеров и ученых из стран бывшего СССР и Центральной Европы, которые были лишены такой возможности на родине. Я знаю примеры, когда способный ученый, получая минимальную по западным меркам плату, делает работу, вынужденно отказавшись иной раз даже от соавторства: статью подписывает только работодатель. Тоже торговля живым товаром – мозгом. Сдать в аренду, оказывается, можно любую часть тела… O tempora, o mores!
Может быть, я старомоден, но всегда с гадливостью относился к мужчинам, которые используют оплаченную "любовь". Не к жрицам любви – это профессия, ничуть не менее достойная, чем другие. Нет, именно к тем, кто прибегает к услугам пролетариев сексуального труда. Приблизительно так же я отношусь к "ученым", использующим вынужденную интеллектуальную проституцию. Такой "научный работодатель" не в состоянии сам "соблазнить" идею, привлечь ее своими интеллектуальными достоинствами. Он покупает идею, он покупает мозг, который эту идею "взлелеял" – для первой ночи сюзерена. Это омерзительно узаконенный, нет, скорее, обусловленный заранее плагиат, воровство по соглашению, так сказать.
Идеи ничего не стоят!
Как и создатели идей…
Мир плагиаторы построят:
Скрадут – построят! Для своей
Заслуженной и вечной славы…
А тех, кто это сочинил,
Забудут люди и державы.
Таков удел.
Мне мир немил!
Но я НИ В КОЕМ СЛУЧАЕ не хочу, чтобы мой читатель подумал, что научный социум стал попросту аморальным. Ни в коем случае! Вот примеры высшего благородства в среде ученых. Игорь Васильевич Курчатов (крупнейший физик) ОТКАЗАЛСЯ поставить свое имя в числе соавторов статьи о спонтанном распаде тяжелых ядер, хотя именно он предложил и идею эксперимента, и его организацию – в штольнях строившегося тогда (в тридцатых годах) метрополитена в Москве. Такая постановка опыта была необходима, чтобы устранить возможность инициирования деления космическими излучениями. А это – великая работа! Имена молодых исследователей (тогда – молодых!) Флерова и Петржака сразу же вошли в список открывателей атомной эры. Симон Эльевич Шноль (крупнейший биолог и биохимик) ВЫЧЕРКНУЛ свое имя в представлении на Ленинскую премию – чтобы внести в список имя Белоусова (тогда уже покойного), который первым наблюдал периодическую химическую реакцию. Именно Шноль предложил своему аспиранту Жаботинскому – несомненно талантливому человеку – и идею экспериментов, и вещества, с помощью которых можно было наиболее отчетливо наблюдать явление. Реакция Белоусова – Жаботинского вошла в тезаурус современной науки. Имя Шноля осталось за кадром . Так что – не только рабы и не только плантаторы работают в науке.
Все-таки занятия наукой предопределяют скорее следование морали, чем пренебрежение таковой.