На белом, а может быть всё-таки на вороном,
Я должен был въехать в тот город, где фон не трещит.
Она показалась бы мне за больничным окном –
Надежда, что веру нельзя опрокинуть на щит.
От гулкого эха площадно корёжилась гать
В болоте заложенных всуе народных примет.
Мой конь испугался бы сонной команды мечтать
О будущем канувших в тень из-за выхода в свет.
Стучали копыта, но двери никто не открыл,
Звенела струна, но костры зажигать не с руки.
Печален удел перемен, отползающих в тыл,
И жалок остаток вождей, растерявших полки.
Но я продолжал свой простой и понятный отсчёт,
Аллюр три креста с бубенцами творил метроном.
Я должен был въехать в тот город, который влечёт,
На белом, а может быть всё-таки на вороном...
Меня называла героем поэтов орда,
И толпы причастных творили причастия влёт.
Я должен был въехать в тот город, но где и когда
Судьба совершила коронный большой разворот?..
Корона ржавеет, держава пылится в углу
Окраины мира, что центра дороже стократ.
По лунной дороге мой всадник форсирует мглу,
И руки никак не умоет бедняга Пилат.
А люди? Что люди? Они – как всегда и везде,
Такие же точно, но портит их вечный вопрос:
Кого обвинять, если век протекает в узде...
И где будет запись по льготной цене на овёс?..