Сидят, отвернувшись,
двое в уголке.
Губы в поцелуе.
Рука в руке.
И будь что будет:
пусть дождь в окно,
пусть смотрят люди -
им всё равно.
Смотрительница вперила
суровый взор:
"В общественном месте!
Какой позор!
С утра пораньше -
и так сидеть!
Небось, иностранцы -
срам посмотреть!"
И двое смутились,
и, покраснев,
она застыла,
подальше отсев.
Притихли двое...
А на стене -
тело нагое,
как гимн весне.
По-рубенсовски ярко -
что, срамота? -
в объятье жарком
горят уста.
И будь что будет:
пусть дождь в окно,
пусть смотрят люди -
им всё равно.
Ну что, старуха?
Быть может, их
одёрнуть сухо,
как тех двоих?
Молчит смотрительша.
На стене -
нагое тело,
как гимн весне!
1970.