Как-то раз ведун Корнилов прикорнул у пня. Дорога
утомила. Много странствий, много стран и приключений
пережил ведун Корнилов, старый мастер перепалок
и словесного базара неизменный победитель.
Только следует отметить, что своим таким заслугам
он обязан был одежде, что таскало его тело
по горам и по оврагам, городами и полями.
Волшебство фетровой шляпы заключалось в надеваньи.
Кто осмелился бы шляпу на свою башку напялить,
кто надел ее, тот сразу не боялся в дождь замокнуть
и от ветра и от града он смягчал себе ушибы
и, конечно, умных мыслей огребал большие кучи,
и толпились эти мысли, как ужи на сковородке
в голове, и часть наружу в виде речи выползала.
И ботинки старой кожи волшебство в себе держали:
кто надел бы их на ноги, не боясь какой заразы,
а шнурки связав на бантик, чтоб не падали на землю,
мог в секунду раз шагая, покрывать по километру.
А рубаха на застежках волшебство такого рода
заключало, что одевший не боялся ни мороза,
ни жары и мог спокойно даже в проруби болтаться
созерцая рыб часами и не ведая про студу.
А штаны из парусины волшебство в себе таили,
что иметь его хотела даже женщин половина,
но хозяин был не робок и их чарам не давался,
волшебство в штанах скрывая, демонстрируя лишь ветру
или таинству восхода, иль чарующим закатам…
В общем, утомили малость старика дорог изгибы.
Лег сопнуть он возле пня-то. Тут, как водится воришка.
Приблатненный, голый, босый, но с надеждой на поживу.
Шасть по лесу. Видит пень-то, возле пня храпит ведун-то
в фильдеперсовых одеждах, нагло харю давит, перец!
Возмутился голопупый, весь в наколках и с крестами,
что судьба несправедливо разделила жизни блага,
и что кто-то спит и видит сладких снов – чу! вереницу,
а кому-то пятки колют подорожниковы камни
и ни дна те, ни покрышки, хоть ложись и подыхай тут.
Взял дубинушку воришка и подкрался незаметно
и огрел дубинкой деда. Но немного просчитался –
надо было для порядку шляпу снять, а он, придурок,
понадеялся на силу рук, но вышло - сила фетра
победила, потому что шляпа – сказано- волшебна!
И Корнилов пробудился… Пораскинувши мозгами
от удара, он проснулся окончательно и молвил:
- Здравствуй, добрый человече!
С обращения такого, неожиданность учуяв,
у воришки затряслися нутряных кишок прогибы.
Понял он, что щас начнется вынос тела вместе с прочим
оскорбленьем действом, лепкой чахлых членов и обломом.
Ноги было побежали…
Но старик ему подножку
дал клюкой…
А в той клюке-то волшебство одно скрывалось…
-Эй, куда ж ты, торопиться бегать от меня не надо!
Я не страшный, даже дети моих шуток не боятся!
В общем, враз упал воришка и промямлил про природу,
про погоду, про невзгоду, невезучий год и бизнес
захиревший без подпитки, и про кучу ребятишек,
что голодные ждут дома своего – его – кормильца…
-Да, видать совсем плохой ты стал, раз грабить мирных дедов
По дорогам и по весям - фаворит луны! – пустился.
И хотя ты что замыслил, неудачно - мне на руку – воплотил,
Я зла не помню. Помогу те, бедолага!
Тут Корнилов - прыг на ноги, вынул ножик из кармана,
(Знамо, ножичек волшебный… Впрочем, это было ясно)
И с улыбкою к злодею подошел. А тот, колбасясь
не по-детски, изиваясь, ведуна хватать за ноги
и молить, мол, про пощаду….
Хохотнул ведун Корнилов:
-От натура у природы – пресмыкаться перед сильным,
возвышаться над каликой! Знать, тюремные законы
так близки к животным нашим, братьям меньшим и убогим.
Это дело мы изменим!
Эй, утешься, ты, болезный! Я тебя не буду резать,
окропляя землю красным. Я тут вот чего придумал…
С головы фетрову шляпу сняв, ведун приладил ножик,
аккуратно середину вырезал по типу кипы
и себе назад напялил только эту середину,
а воришке нахлобучил шляпу с круглой в центре дыркой
со словами:
- Пусть проветрит мозг застойный буйный ветер!
Ну, а мне и кипы хватит, чай, на старость катят норны…
Враз прозрел бандит-бедняга. Вскопошнулись ейны мысли.
Осознанье этим местом положенья с перспективой
Прошлых, будущих и ныне окружающих реалий
так его пробило насквозь, что задело за живое.
Он горючими слезами сел и горестно
заплакал…
А ведун своей дорогой снова по миру пустился.
…Этой шляпы ищут ныне все народы и разведки,
Чтоб ее надеть тому, кто хочет править государством.
Тяжела она в ношеньи для морального урода.
Ну, а люду очень нужен для порядочности лакмус…