БРАСЛЕТ
Сижу я незаметна и тиха.
Мне серый цвет — от огорчений средство.
Я продала чукотские меха.
Я промотала пышное наследство.
Я сплавила кедровник во реке,
Вослед вздохнула горестно и кротко.
...Во снах я вижу на своей руке
Прабабушкин браслет из самородков.
Как холодит он руку, тот браслет,
Не по-родному, цепко и немило.
...Как мало было куплено мной лет,
Как ненадолго мне себя хватило!
1970
***
Все было так, как дни мои хотели,
Как повелела мне моя звезда.
И петухи вечерние отпели,
И отшумела снежная вода.
Все было так. Неясное влеченье
К тому, что вовсе недоступно мне,
И белое, холодное свеченье
Сибири, промелькнувшей в стороне.
Тот быстрый промельк, светлый и холодный,
Мне и доныне щеки леденит,
И путь мой, от ошибок несвободный,
Растоптанными льдинками звенит.
Все было так, как я сама хотела.
Мой дом — в тепле,
А руки — в серебре.
И лишь себе признаться я посмела,
Что негде мне согреться в январе.
1970
***
Я не знаю — беда не беда,
Просто так сотворилось на свете,
Где был дом наш, теперь лебеда
Поднимается в полном расцвете.
Отошло в никуда навсегда
Самой нежной надежды жилище.
Где был дом наш, теперь лебеда
Украшает собой пепелище.
Отошли сладкой ласки года,
Но несчетны невзгодные годы.
Где был дом наш, теперь лебеда
Разрастается от непогоды.
Не привыкну, видать, никогда
К ощущенью великой свободы.
Где был дом наш, теперь лебеда,
А над нею небесные своды.
1970
***
Ты моя последняя надежда,
Значит — выходи!
Износилась ветхая одежда,
Впереди — дожди.
Впереди — родное побережье,
Верная земля.
С каждым днем все реже я,
Все реже
Пью за короля.
Что он стоил, тот далекий лепет:
«Заходи, мой новый!»? —
С каждым днем нелепей
И нелепей
Интерес трефовый.
За мою за вольную свободу
Падает напасть,—
Закрывает пеструю колоду
Пиковая масть!
1970
***
Знаю сто любовных наговоров,
Но молчу,
Так как ни согласия, ни споров
Больше не хочу.
Знаю сто любовных верных зелий,
Только не варю.
Надо мною ели отшумели,
Правду говорю!
Я за далью многих поворотов
Травы приминаю.
Знаю сто любовных отворотов,
Но не применяю!
1970
***
Скоро я снова увидеть смогу,
Как чистота станет грязью.
Вензель пишу на недолгом снегу
Вязью.
Нынче пришла к нам зима не зимой -
Оттепель вслед за метелями.
Как мне во всем разобраться самой,
Стоя под этими елями?
Кажется — я не живу, не дышу.
Кажется — больше не верю.
Вензель случайною веткой пишу,
Славлю потерю.
1970
***
Еще звезда не догорела.
Еще заря не доцвела.
Еще я сны не досмотрела,
Себя к концу не довела.
Осталось мне совсем немного,
Так не сбивай меня с пути.
Какая плотная дорога!
Как хорошо по ней идти!
Дозволь побыть самой собою.
Не торопи похмельный день.
Дозволь мне шапочку соболью
Игриво сдвинуть набекрень.
И где-то в незнакомом месте,
Мной предугаданном давно,
Дослушать песню о невесте,
Которой быть мне не дано.
1970
СОКОЛ
Снова сокол кружит надо мною высоко,
Соблюдая старинный обычай,
И косит на меня соколиное око,
Понимая, что я — не добыча.
Снова стынет заря на колючем осоте.
Помнишь, как оно было вначале?
Ты меня обучал соколиной охоте.
Я тебя обучала печали.
И, любой наш урок памятуя до дрожи,
С той поры, покидая жилье,
Я с руки не снимаю перчатку из кожи,
Чтобы птицу принять на нее.
1970
***
Протосковав три веселья подряд,
Я веселиться сама отказалась.
В цвет серых глаз выбирала наряд,
Серой нежданно судьба оказалась.
Я из волос своих серых сплету
Тонкой цепочкой браслет на запястье,
Желтый листок подхвачу на лету,
Оповещающий нас о ненастье.
В путь поспешу, и за ближним углом
Осень подруги, как гостью, привечу,
И приглашу ее ласково в дом,
И на любые вопросы отвечу.
1970
***
Иду себе свободная,
Пускай мороз жесток.
Моя Сибирь холодная,
Мой голубой цветок.
Цветет цветок прекрасный
В озябнувшей руке.
Мой путь, прямой и ясный,
Неясен вдалеке.
Давным-давно, ребенком,
Нашла я на земле
Цветок на этом тонком,
На выгнутом стебле.
По глупости,
По младости
Цветок я сорвала,
А от него ни радости,
Ни ласки,
Ни тепла,
Ни сладости,
Ни друга —
Всего не перечесть,
Но он — моя заслуга,
Достоинство и честь.
На нем пересчитала
Я каждый стебелек.
Я им перестрадала
И Запад и Восток.
Но не помыслить шире,
Но не расправить крыл.
Большой цветок Сибири
Мой горизонт закрыл.
1971
***
Мне моя дорога не приснилась.
Мне моя дорога нелегка.
У меня на сердце затаилась
Северная женская тоска.
Родину недаром окружили
Северные белые моря.
Мы с тобою пели и дружили,
Только не бросали якоря.
Вот оно — мое большое горе.
Вот моя безликая беда.
Вот оно — мое большое море,
Ледяная талая вода.
Вот оно захлестывает сушу,
Гасит наши верные костры.
Я его давно впустила в душу,
Приняла холодные дары.
1971
***
Еще лежит на жизни тень
Ночной моей красы,
Но это не навеки.
Забрезжит день,
Пробьют часы —
И разомкнутся веки.
И разольются по столам
Услады дорогие,
И по несделанным делам
Осудят нас другие.
Они, верша свой правый суд,
Удержатся едва ли,
Остудой белою пройдут
По черновой печали.
И наяву, а не во сне,
Стяну платок свой туго
И по великой целине
Уйду одна, без друга.
Дано ли в холоде таком
Мне избежать повторов,
Под серым бабкиным платком,
Среди родных просторов?
Чтобы просторы те обнять,
Мне просто рук не хватит,
Но их у сердца не отнять,
Оно за них заплатит.
Еще лежит на жизни тень
Ночной моей красы,
Но это не навеки.
Забрезжит день,
Пробьют часы —
И разомкнутся веки.
1971
***
Голубой карандаш заточила...
Стали ночи длинней и черней.
Мне давно уж любовь изменила
За мое небрежение к ней.
Голубое на белой бумаге...
Светел путь этой голубизны.
Не жалею о давней отваге,
Мне лишь промахи нынче видны.
Виден лес голубой мой и белый,
Расступающиеся стволы,
Виден след тот, заледенелый
Ог чужой неумелой хвалы.
Я сама себе жизнь выбираю.
Я справляю сама торжество.
Я из снега свой след вынимаю,
Голубое творю колдовство.
И за белым, большим ожиданьем
Вижу все, что случится со мной,
Все, что станет страдой и страданьем,
Голубою моей тишиной.
1971
***
И взятки, как водится, гладки.
И на небе тесно от звезд.
Смешно на четвертом десятке
К себе относиться всерьез.
И вот мой последний печальник
Уходит за всеми туда,
Где теплый, шершавый лишайник
На камне растет без труда,
Где земли и воды прекрасны,
Где всё на своем рубеже,
Где звери уже неподвластны
Моей одинокой душе.
И вот уж сорваться готово,
Упав в этот ласковый дол,
Печальник — высокое слово,
Повыше, чем должность и долг.
То слово... Ах, как оно пелось,
Какие имело права!
Как жаль, что разумную зрелость
Не тешат такие слова.
1971
***
На моем наречье ярком
Немота темна.
Ты утешь меня подарком,
Шкурой кабана.
Ты утешь меня обетом
Помнить обо мне
В крае, холодом одетом,
В снежной стороне.
Помни — у меня белее,
Холодней снега.
Помни — я добрей и злее
Друга и врага.
1971
КУКУШКА
Кукушка, где мои годы?
Кто их в памяти стер?
Мне холодно от свободы.
Где развести костер?
Кукушка, моя утеха,
Судьба моей суеты!
Кукушка, мне не до смеха,
Что ж не кукуешь ты?
Кукушка, мне упованье,
Радость мою верни,
Рассыпь свое кукованье
На тихие эти дни.
Кукушка, синие перья,
Плохи мои дела.
Верой в твое неверье
Я до сих пор жила.
Кукушка, твой лес прозрачен.
Кукушка, высок твой путь.
Он трепетен и прекрасен,
Но мне его не вернуть.
1971
***
Вот опять, на помине легка,
Наплывает прекрасной бедою
Черный лебедь, большая тоска,
Колыханье крыла над водою.
Знать, меня сия чаша не минет,
Знать, играется снова игра,—
Наплывает, легка на помине,
Густота вороного пера.
Подчиняясь всем правилам мира,
Отступаю, пытаясь уйти
От ненужного, пышного пира,
От великой утраты в пути.
Но любая надежда напрасна,
И опять повторяю друзьям,—
Никакою я властью не властна
Шеи свертывать тем лебедям.
1971
***
Что это — не сон и не явь...
Уходит из жизни забота.
Мечта — венценосный журавль
Свое покидает болото.
Родное болото свое,
Со всеми его камышами...
Зачем зачиналось житье?
Зачем колыбель колыхали?
Качать колыбель над водой
Неумное, в общем, занятье...
И хочется быть молодой,
И молодость — словно заклятье.
Куда меня сердце вело,
Сама я теперь забываю...
Ах, как на рассвете светло,
Когда журавлей зазываю!
1971