Семидесятые годы прошлого тысячелетия г. Комсомольск-на-Амуре, р-н берёзовая роща (Дзёмги). Жара - плюс тридцать пять. Палящее солнце. Железно-дорожные войска. Как попал, не помню. Побрили или так постригли, построили, погнали по складам получать обмундирование. В одном складе обувь, в другом верхняя одежда, в третьем нижняя… в четвертом в мешок складывают, то в чём ты прибыл - на хранение. Пилотка на бритый череп, практически не спасает от палящего солнца. После того, как уши у всех обгорели, под нее стали одевать портянку. Видок у взвода еще тот.
Учим Устав воинской службы. Утром и вечером прогулка. Прием пиши по расписанию, причем минут за двадцать. Строевая подготовка. Везде ходим строем, даже в туалет, огромный такой многоочковый барак. Казарма, койки в два яруса, возле каждой койки четыре сапога, поверх голенища по кругу намотаны портянки. Ночью сходишь до-ветру, на улицу, а зайти обратно со свежего воздуха в казарму очень трудно. Описать запах невозможно. Видимо как раз про этот случай сказано… топор висит!
Особенно поражают прогулки, собственно это тот же, что и строевые упражнения, только всем взводом в коробке. При этом надо, что-то громко и слаженно говорить. Сочинил девиз нашего взвода, текст не привожу, не нормативная лексика, в которой отразилось всё отношение к армии.
Через два дня присяга. Присягнули. Целовали красный флаг. Служу Советскому Союзу!!!
И вот я настоящий военный, правда, на моих пагонах, как говорят девушки – «ни звёздочек, ни просветов».
В столовой, быстро - быстро набиваем живот первое, второе и третье за пазуху прячется два-три куска хлеба. Возле столовой ложишься на траву и ждёшь насыщения. Через три дня такая боль в желудке. Прошу разрешения пройти в санчасть. Перед санчастью совсем замутило, встал на четыре точки и начало полоскать…
Как раз в это время командир части шел на свидание к медработнику, встреча со мной была неожиданной, так как товарищ полковник смотрел на облака. Я в самый последний момент увидел перед лицом сапог, но сдержаться все равно не успел, блеванул. «Что это такое?» Голос у командира был командирский, полчасти сбежалось. «Немедленно убрать. Чтоб духу его здесь не было».
И меня отправили домой. Выдали билеты на поезд, проставили штамп о прохождении службы. И с документами я пошел по складам. В первом складе сдал сапоги. Во втором верхнюю одежду. В третьем портянки и … трусы с майкой. Получил накладную, что я больше армии ничего не должен. Только по этой накладной мне выдали мою гражданскую одежду. И вот в одних очках и с накладной в руках я отправился за гражданской одеждой в другой склад. К восторгу всех свободных от службы, кто не встретился мне на пути и оказался у окон. Выдвигаясь в поход, я думал, что в части только одна дама из медсанчасти, но оказалось, что нет. Мне вообще показалось, что дамы сбежались со всех частей в округе. Но из армии в любом виде я готов был идти пешком хоть до Хабаровска.
Вечером в ожидании поезда мы с несколькими неожиданными попутчицами коротали время в привокзальном ресторане. Желудок более-менее успокоился и я даже позволил себе несколько рюмок алкоголя. За соседним столом шумели, звучал своеобразный пьяный женский смех. Я повернулся с рюмкой к шумному столику, и каково же было мое удивление, когда за соседним столом я увидел командира части в компании с офицерами и медработником. Удивления офицеров не было вообще, никто меня не узнал. Только медработник узнала и подмигнула мне.
Всю ночь в поезде мне снились эротические сны. Я ехал в Хабаровск покорять свою будущую жену.