Этот свист и щелчки, эта дрожь и шипенье, двоясь,
обрастая высокими тонами в деке, - стихают,
замолкают стихи и, молчащие в столбик стоят,
затаив до читающего речевое дыханье.
Мир распахнут и ждет, на страницах его, что в кино,
шевелящиеся муравьи переносят значенья,
опускается ночь, наши тени уходят стеной,
растянувшись улыбчиво и неестественно через.
Но оно продолжается, шоу твое (покажи),
даже если здесь вымерли зрители и тараканы
из голов их ушли и продолжили личную жизнь
за границею жизни земной, приземленной (покажешь?).
Этот свист и щелчки, это дрожь и шипенье, и спесь
пережившего опыт кромешного света и выси –
это там не берут, это нужно, наверное, здесь,
между створками книги, хранящей осенние листья.