У нее свои, сквозные, навылет немысли, загадочные письмена,
Дворцы расписные, терема резные, звонки пропущенные, недописанные имена.
Ей ничего не стоит всех проходящих высмеять, так чтоб не сразу поняли, плюнуть на мокрый февраль,
Бедром покачивая и посвистывая, чем не пава, белая лебедь, цветочно-медовый янтарь.
А там уже мельтешат, хлопочут, мечутся, оббивают порожки, наворачивают кружки.
У нее глаза нахальные, даже, наверно, очень, ей бы все веселиться, ромашки, венки и лужки.
Только принцы взяли, да повывелись как-то, бегают разные, номерок выклянчивают-
Кони-лошади-ходячие артефакты, вот и довольствуйся, милая, клячею.
Но среди них есть один, смешливый, темноволосый, у него в рукавах вещие сны, по карманам дожди.
Ах, он такой-сякой, придет и спасет, теперь, длиннокосая, ночь не спи, дни пересчитывай, скули, да жди.