Теперь не садят ни в «психушку» и ни в «органы»,
Инакомыслие в почете до поры,
Клевещут толпы незаслуженно оболганных,
Тоскуют каты и ржавеют топоры.
Я правду знал не обо всем,
И ложью был не обнесен,
И пил взахлеб ее, и все-таки с рождения
Меня учили мать с отцом
Пусть падать, но не в грязь лицом,
И подниматься каждый раз после падения.
Прозрели все уже – слепые да убогие
И волей вольною упились допьяна.
Разбогатели… Только, кажется, не многие,
А у разбитого корыта вся страна.
Наш первый был как лунь седой
Да и не редко «под балдой»
И вряд ли ведал, что творит, коли в «поддатии».
Народ в смущении страдал –
Кабы что спьяну не продал…
Зато как в теннис он играл и в демократию!
Теперь-то да. Теперь-то вот уж тут уж на ко си…
Когда бы мы да кабы ранее-то как…
Сидят братки и лупят горькую без закуси,
Бомжей в подъездах, что некормленых собак.
А мы в штанах рукой снуем
Да все молчим, да к носу трем,
Срамные песни все поем, да с матершиною,
И поминаем эту власть
За то, что завсегда не в масть,
Да и ведет себя, как … перед мушшиною.