Все то, что больше нормы - перебор,
бычками переполненное блюдце.
Врачи гундосят: сигарета – вор,
окурки пеплом сыплют и смеются,
крадя день жизни, но спасая этот,
когда болеет сын, а денег нет.
По радио твердят, что в моде ретро,
а это ретро в моей морде – двести лет.
Сосед мой, шулер, проигравшись в карты,
обойму разряжает в небо, в сердце бога,
даря творцу предвестие инфаркта,
сокрывши свет чернильной тучей осьминога.
А за стеною психопатка воет, стонет,
который год общаясь с Вельзевулом.
Ведь он единственный кто к ней заходит,
присевши у постели на скрипучем стуле.
В ее окно, крестясь, смотрели люди -
оттуда в рай росла златая лестница,
а в тучах матерь божья обнажила груди,
а мне же поздно каяться, я – пепел феникса.
Проснется сын, запустит паровозик,
пойдет состав от шкафа в подносковье,
он на войну патроны перевозит,
у маленьких солдат междоусобье.
Ковер впитает кровь недавней битвы,
солдатики в коробке с крестами без имен.
Хранят былую мудрость демиургов свитки -
какой-то там любви, каких-то там Верон.