Жила-была в квартире мышь.
Любила ночь, любила тишь.
Когда все спят, когда темно
И свет едва сквозит в окно,
Мышь выходила из норы,
Таилась где до той поры,
Где коротала длинный день,
Где каждый угол набекрень.
И то сказать – дырой дыра
Была мышиная нора.
Заместо двери – тесный лаз,
Да темнота, хоть выткни глаз,
Да теснота, да неуют,
Да половицы, знай, поют
С утра и, почитай, весь день
И… стены, стены набекрень.
В норе сквозняк, в башке раздрай.
Нора – не дом, не дом – сарай.
Жилище, черт его дери –
Нора, хоть как ни говори.
А, впрочем - надо то учесть –
Жилье, какое ни на есть,
Добытое своим трудом –
Свое «!», хоть вкривь да вкось, а Дом.
Одушевленное клише…
Дом завсегда у нас в душе!
Вот потому за ночью ночь –
Так воду в ступе бы толочь –
Мышь выходила из норы,
Таилась где до той поры,
Где коротала длинный день,
Где каждый угол набекрень -
Туда, где вкусно пах комод,
Где крошки сыпалися в рот,
Где если пошуршать, всегда
Была приличная еда.
Под холодильник, на комод,
На стол и… все наоборот –
По полу, вдоль по плинтусам,
Доверясь собственным усам,
На запах, на авось, обум –
Куда бы лишь пришло на ум.
Опять же, надо так понять –
Нос даден, чтобы обонять,
На то он и придуман – нос,
Чтоб точно над зубами рос,
Как, скажем, у ружья прицел –
На морде то, иль на лице –
Какая разница… Носы
Конечно же не для красы.
Когда глаза не видят свет,
Нос гарантирует обед
И, право, только лишь нюхач
Имеет постоянный харч.
А много ль мышке надо – ну
Уж точно же не как слону –
Кусочек пряничка, сальцо,
Сырок, разбитое яйцо,
Конфетку, бублик, творожок,
Грудинку, колбасы кружок,
Сухарик ни на есть какой
И… что сведется под рукой.
"Не верю собственным ушам -
Ах, кабы руки да мышам...
Да на её-то аппетит!?"
Всё, будто за себя летит,
Что попадает на зубок.
…И слава Богу, что не впрок –
Корм не в коня – кабы привес
Зависел от того, Как ест
Едок... пришлось бы, чёрт возьми,
Косяк выламывать с дверьми.
Ну, не привыкла голодать!
Копыто ей – и то еда.
Да толку… Толку ни на грош –
Растет, что на аркане вошь.
Увы, телесный недорост
Венчает только длинный хвост
Да зубы, кои без причуд
Всю жизнь до старости растут
И выпирают над губой –
Как есть крысавица собой!
Но только тот едок в чести,
Кто умещается в горсти,
А мельче зубы – меньше рот,
Не важно коих ты пород.
Чем мельче мышь, тем меньше зла
И… слава Богу, что мала.
И, значит можно день-деньской
Лежать под половой доской,
Гонять, скрести под мышкой блох,
Мечтать, чтоб кот соседский здох
С глазами, как у пьяных сов.
Он, хоть не в меру бестолков,
А все не устает блажить,
Решает – быть или не быть…
Такая, право, маята!?
Быть под приглядом у кота,
Когда все спят, когда темно
И свет едва сквозит в окно,
Не издевательство ль – скажи?
От страха каждый нерв дрожит,
И ужас режет тишину,
Как по сердцу смычок струну.
Нора. Нос к носу. Блеск зрачка…
Сюжет про белого бычка.
За ночью ночь. За ночью ночь –
Ту воду в ступе не столочь.
Жила-была, была-жила…
Ан нет – взяла да померла,
Или ушла куда – с клюкой?!
Морали нет здесь никакой,
А смысл?
Достаточно таков,
Каков с улыбкой…
Бурлаков.