Сухой кузнечик в сухой траве
сухой источает треск,
стальной иглой по седой канве
алмазный вьёт арабеск,
а рядом – сосед и его семья
витийствуют в семь смычков,
а в знойных колючках звенят друзья
в сто флейт и сто бубенцов:
стежками стаккато – секвенций рой,
синкоп изощрённых вязь…
И путник застынет над крутизной,
смакуя кузнечий джаз,
что вжаривает бранденбургский концерт, –
он синью сфер осиян,
где звонко смеётся над словом «смерть»
расстрелянный Себастьян.