Когда умру я (если я умру),
Во что не веришь ты,
во что и я не верю,
Но, если вдруг замолкну я к утру,
Ты пригласи все ясные деревья.
Ты позови верблюдов из пустынь,
И зайцев из заснеженного леса.
Вместо венков купи на рынке дынь,
И для веселости – неопытного беса.
Катай меня годами по стране,
Чтоб знали все, что я,
как прежде, с ними.
Припудривай мой череп на заре –
Красивым буду наравне с живыми.
Люби меня, и каждый час целуй.
Моих друзей подсаживай в машину.
Пусть пьют вино, пусть не жалеют струй,
И в рот мой отправляют половину.
Не оставляй меня, прошу, не оставляй.
Мы будем честно дополнять друг друга:
Ты – живостью, кипящей через край,
А я – молчанием, достойным только звука.
Когда умрешь ты (если ты умрешь),
Во что не веришь ты,
во что и я не верю,
Нас станет двое – это как падёж…
По просьбе сына нашего
склонятся все деревья.
Придут верблюды из седых пустынь,
И зайцы из заснеженного леса.
Вместо венков он купит сладких дынь,
И для веселости – неопытного беса.
И будет он возить нас по стране,
Чтоб знали все, что мы, как прежде, с ними.
И черепа припудрит на заре:
Красивыми мы будем, молодыми!
Когда умрет он (если он умрет),
Во что не веришь ты,
во что и я не верю,
Нас станет трое – это как падёж…
По просьбе дочери склонятся все деревья.
Придут верблюды из седых пустынь,
И зайцы из заснеженного леса.
Вместо венков она накупит дынь,
И для веселости – неопытного беса.
И повезет она нас по стране,
Чтоб знали все, что мы, как прежде, с ними.
И черепа припудрит на заре:
И будем мы такими молодыми!
Пройдут десятки миллионов лет.
И поколенья в траурной машине
Найдут приют, давая тусклый свет
От всех умов.
А впереди, в кабине…