Нашпигуй черепаху тротилом – и забудь о своей Буратине.
/бытовая мегаполисная лирика/
Усилиями тошнотворной граппы простуженное ухо не болело.
Огонь в камине разгорался плохо: мешало говорящее полено.
Джузеппе не хотел быть Карлом папы, ни Карлом Марксом или Карлом с Кларой, –
как не хотел он быть царём Горохом, епископом, судьёй и генералом.
Сверчок оголодал и не пиликал; погода обещала быть отвратной.
По ящику показывали Поле Чудес. Джузеппе стало неприятно,
он выругался. Тень прошла по ликам святых в углу, над тусклою лампадой.
Четвёртый месяц находясь в запое, легко судить о том, как жить НЕ НАДО.
С экрана между тем лилась реклама, глядели – ошалело – буратины...
Серебряные речи дуремаров живописали вещие картины
того, как из лапши, говна и хлама возникнет новый мир любви и баксов,
китайских патентованных товаров и щедрых, бескорыстных карабасов.
Джузеппе, с банкой импортного пива и пиццей, размышлял: о Шарон Стоун,
о льготах для больных и иноверцев, о том, сварить ли впрок борща пустого...
Затем рыгнул и сплюнул некрасиво; от звука вдоль стены метнулись крысы,
и в ней открылась маааааааленькая дверца,
где ждали – белый кролик и Алиса.