Не повинуясь ни тормозу, ни рулю,
звук ложится в раскатанную колею,
нехотя вспомнишь эпическую шлею
у причинного места лошадки.
Снова диктор бормочет намаз новостей,
где футбол и погода остаются в хвосте,
и хозяин местечка не любит гостей,
это записи стоит в тетрадке.
Там на бледной бумаге козлился портрет
бородатого барина, и гусарский корнет,
сам не зная того, разбавлял этот бред
в министерском порядке.
Снова вечер скользит от окна до дверей
и бормочет проклятие даме червей
суматошный графит оголённых ветвей
Небо ближе, если лечь на лопатки.
Только память ещё теребит простыню,
и выводит сквозь холод двойную лыжню
уравняв пузыри на коленях, байки мотню,
со значком ГТО непотребной ступени.
Вас, боярских детей, заставляет библейский исход
пыль стирать с горизонта, пасти чей-то скот...
После третьей включается автопилот
и ведёт в наступленье
на безносый будильник, чей вахтенный писк
комариный испуг возведут обелиск
протестантскому послушанью. Вращается диск,
сон рояля поёт о спасительной лени,
посылая привет королю оттоманки
от петли. И тевтонского мифа останки
выдыхают бензин на камнях Якиманки.
Битый призрак ползёт в хромированном шлеме.
Март 2004