Холокост в селе Богдановка -декабрь 1941г

 
 
                Что можно  о войне ещё писать,
                Геройских подвигов она немало знает.
                Но человечество должно не забывать,
                Что в душах Холокост ещё  пылает!
                И наша  память воскрешает те года,
                Когда  все иудеи  мирно      жили.
                Они представить не могли  тогда,
                Как их судьбу фашисты изменили.

Богдановка, село на Украине,
Там с давних пор  селились казакИ.
Евреи по соседству, с ними жили,
Пахали, сеяли, детей растили,
И от войны, и те и эти были далеки.

Фашисты  жизнь круто изменили,
И выбрали  к несчастью  то село,
Вопрос еврейский там они  решили,
С различных мест согнать они спешили
В живых остаться единицам повезло.

Идёт поток  евреев – обречённых,
Из  малых деток, женщин, стариков.
И страх на лицах этих  заключённых.
А  конвоиров взгляд самовлюблённых,
Им говорит,- стрелять по ним готов.

Идут врачи, сапожники, портные,
Кто атеист,  а кто-то  верит в бога,
И шли голодные аиды и больные,
Шли даже те, что были чуть живые
У всех теперь была одна дорога.

Кто болен тех, на месте  расстреляли,
А  также  тех, кто  отставал в пути.
И  в ямах заготовленных сжигали,
Живых пинками и  прикладом   подгоняли,
И продолжали обречённые   идти.   

Вот показался  южный берег Буга,
В Богдановку зашёл поток людей.
Их лица бледны были от испуга,
Ну, а  ещё   декабрьская вьюга,
Добавила   количество смертей.
                - 2 –
В постройки для свиней и лошадей,
Дошедших до Богдановки согнали.
Они со страхом ждали участи своей
Каратели их не считали за людей               
Ни есть, не пить несчастным не давали.

Но среди них, стоял один еврей,
Глаза его были полны печали.
Раввином был тот славный Прометей,
Молился он и призывал людей,
Предназначенье  чтоб своё  не забывали.

И  смельчака того  услышал комендант
И тут же расстрелял  семью раввина.
Особый в зверствах он имел талант,
Затем расстрелян был  и этот арестант,
И заработала тех дьяволов машина.

И двадцать первого числа, амбары запылали,
Никто несчастных не спасал, ни Б – г, ни партизаны.
Был не услышан крик людей, что заживо сгорали
И вместе с пеплом в небеса, их души улетали.

Кто скажет мне?  Поможет, кто понять.
Чтоб в просвещенном, том двадцатом  веке.
Могли заставить так людей страдать,
Безжалостно расстреливать, сжигать,
За то, что кровь еврейская течёт в том человеке.