Когда луч зари расцарапал лучом мостовую
и огненным шарфом улегся на крыши домов,
весь мир стал так прост, так доверчив и так предсказуем,
как будто недавно родился и девственно нов.
И мне показалось, что все не такое, как раньше,
что ночью снесли ожидавший разлуки вокзал,
что грустный старик в переходе играет без фальши,
а свод эстакады уводит в начало начал.
Свернув между делом в брусчаточно-узкую нишу
пустого проулка, где бьется о стены река,
я будто почувствовал: кто-то застенчиво дышит,
и тут же увидел - девчонка сидит у лотка.
На ворох газетный безропотно и беззаветно
рассеяно-хрупким узором ложились цветки,
они наполнялись оранжевой влагой рассветной,
дрожа от касания нежного детской руки.
И в этот момент стало как-то мучительно жалко
девчонку и ландыши эти, и эту весну,
а я лишь шагнул под укрытие каменной арки,
но больше из весен не смог полюбить ни одну.