Памяти моей мамы ПЕВЗНЕР-ПРОЦЕНКО ВЕРЫ ПЕТРОВНЫ
(НАША РОДОСЛОВНАЯ) Родные по крови, отзовитесь!
Ты помнишь, мама, как сидели мы под грушей
На родине твоей, где Отчий Дом
И ты сказала: «Доченька, послушай,
Я расскажу, что было раньше в доме том».
Четырнадцать мне было. Детский разум
Не мог понять чувств кровных глубину,
Я только повзрослела как-то сразу
И ощутила значимость свою.
-Я старшая! Лиле сестрёнке лишь полгода.
Мы в Рыльске! Неспроста проделан путь…
Я старшая! Мы - продолженье рода!
Мы здесь, чтоб воздух этот вновь вдохнуть!
Я мамин тот рассказ и многие другие
Сегодня, как бесценный дар в душе лелею,
Смотрю на близких фотографии немые,
Через века покой нарушить их не смею...
- Пройдут чредою много, много лет,
Чтоб внуки, правнуки рождались и любили,
Без прошлого и будущего нет!
И мы взываем к вам:
« Мы жили, жили»!
МИШЕЛЬ КОЗИЕЛЬ-КОЗЛОВСКИЙ (прадед ... - 1919г)
( дворянин)
Мишель я, Козиель-Козловский, офицер,
Из Гдыни родом – Польши это град.
Свобода, совесть, честь – вот мой кумир!
Им я служил и службе этой рад.
С повстанцами меня судьба свела,
Разжалован за это в рядовые
И на Балканах нас война вела,
Топтали земли мы теперь чужие.
Русско-турецкая война восьмого года, (1877-1878)
Битв было много славных и бесславных,
Кровь проливалась разного народа,
Нам не забыть всем тех сражений главных.
Вот перевал в горах – зовется Шипка,
Скобелев храбрый был наш генерал,
Мы Сулейман-пашу побили тогда шибко,
«Ведь с нами бог! Вперёд!»- он нам сказал.
Крест наградной, как символ мужества и чести,
Я адъютант был у штабного генерала,
Делившим тяготы войны с бойцами вместе.
И в мирной жизни нас судьба в узел связала.
В патриархальном древнем Рыльске тонный дом-
Мой генерал хозяин был почтенный и отменный.
Мне приглянулась девушка на услуженье в нём…
Мой покровитель, генерал бессменный,
Сватом явился в скромную семью,
Руки прекрасной Василисы для меня просил…
Прожили жизнь мы долгую свою
В трудах, заботах, сколько было сил...
ВАСИЛИСА ИСАЕВНА (прабабушка 1851-1950)
Шептались сестры Липочка и Груша:
«Беги скорей! Сваты пришли к отцу!»
А я не верила, даже не стала слушать-
Поляк, католик! Разве мне к лицу!?
Папаша дал согласье, при условии,
Что примет христианство мой жених.
Шла под венец с желаньем и любовью,
Запомнился мне дней тех каждый штрих!
Мой Михаил Козлов, теперь он звался так,
Прислал коробку с белым платьем и фатой,
А в туфли положил медный пятак
И кольца золотые взял с собой.
Благословил нас батюшка старинною иконой,
Посаженным отцом наш генерал был сам,
Свадебный поезд вереницей фаэтонов
Гостей и молодых торжественно вёз в Божий Храм.
Одиннадцать церквей стояли здесь веками,
Смотрелись в воды Сейма. Их звонницы
Звоном малиновым людей к себе скликали,
Молитвой просветляя души их и лица.
Назад неслись с весельем и со смехом
Под стук копыт по гулкой мостовой…
И счастье вторило нам шумным звонким эхом,
И это чувство привезли с собой домой.
Как жаль, не помню имя генерала,
Ему мы благодарны весь свой век,
На свадьбу и на дом он денег дал немало,
Сей благородный, добрый человек.
На новоселье он пришёл с дарами:
Ломберный круглый стол, кресла, диван -
В зелёном плюше незатейливый орнамент -
Их берегли, как добрый талисман!
Построили мы домик на пригорке,
По улице он третий, стали жить.
Нам Бог детишек послал ровно столько,
Чтоб всех поставить на ноги, кормить:
Сашенька, Таня, Рая, Анна, Коля,
А напоследок Петенька, сынок
Муж лавочку открыл - спасибо доле!
Не ропщем! Торговал, чем только мог:
Тетрадки, медные колечки и сережки,
Свечи, платки - всегда давал в заем,
Гвозди, щипцы, соль, спички, ложки,
А под конец, так даже и углем.
На лошади по деревням возил товар,
Сводя концы с концами еле-еле,
Чтоб на столе всегда был самовар,
А в русской печи борщ и каша прели.
В тяжёлом девятнадцатом году
От ущемлённой грыжи умер Миша,
В мученьях жутких, как в печном аду,
Об операциях таких тогда никто не слышал.
Работу на дом у людей брала:
Стирала платья и мужскую глажь, (манишки, манжеты)
Нелёгкой жизнь с детьми моя была,
Не оставляла время на безделья блажь.
Теперь сама тянула я свой гуж,
Лишенья, горе сердце разрывало,
Детей учила, выдавала замуж,
В лихие годы сыновей теряла.
Сын Сашенька, мой первенец любимый,
Женился сам, когда сестёр пристроил.
На праздники он присылал корзины
Со снедью. Тот подарок дорогого стоил!
Он, моя гордость, свет, надежда,
Расстрелян в Лавошном лесу
Рукой разбойничьей невежды…
Я этот крест в себе несу!
И Петя буйну голову сложил,
Пропав без вести в грозном сорок пятом…
Я выживала из последних сил,
Голодной смерти избежав – спасли солдаты.
Порой съезжались дети в Отчий Дом.
Стоит он там же. Приезжайте поклониться!
Груша цветёт, забор увит плющом
И фотографий милых сердцу вереница…
Сто лет было отпущено мне Богом!
Цари менялись, общество и нравы,
За жизнь, длинною в век, видала много -
И революцию, и крепостное право.
Отец Исай был крепостным, служил в поместье,
Я помню розгами был бит он за провину,
С волей у барина остался в том же месте-
В селе Некрасово мы жили под лучину.
Пусть я сама неграмотной была…
Дождалась внуков, правнуков…Поверьте,
Я жизнь свою достойно прожила,
Моё богатство – это мои дети!
АЛЕКСАНДР МИХАЙЛОВИЧ КОЗЛОВ
Себя отчётливо я помню с детских лет -
Наш дом, огромный камень у ворот,
За ним мы прятались, в землю зарыв «секрет»,
Или бежали посмотреть за поворот,
Как бурные потоки талых вод
Неслись по нашей улице к реке,
Мы лодочки пускали – чья вперёд,
А летом загорали на песке.
Я в лавке у отца любил сидеть,
Перебирать, раскладывать товар,
Порою мать звала сестрёнок присмотреть,
А после вместе ели мы узвар.
Вечерний чай у самовара – час бесед.
Отец рассказывал о подвигах, походах,
Показывал нам крест, стопку, кисет,
Трофейных блюда два в синих затейливых разводах.
Учеба в классах и училище реальном…
И вот уже прощай родимый дом!
Прощай мой городок провинциальный …
В Москву рекомендован я купцом
В лавку, приказчиком, пока пусть младшим только,
Стараюсь не ударить в грязь лицом!
Здесь жизнь иного образу и толку –
Пришлось столкнуться мне и с подлецом.
Бурлит Москва! Пять лет служил я в лавке,
Хозяин мной доволен, сбоев нет!
Балык, сёмга, кета, икра – прилавки
Ломятся от товара! Как привет
На Пасху, Рождество хозяин посылал корзины
Отцу и матери, для маленьких детей-
То благодарность им за безупречность сына
И жизни стиль купечества тех дней.
В Москве повеял ветер перемен,
Другую жизнь народу он пророчил,
На рынке биржи нестабильность цен,
Простым он людям головы морочил.
Вернулся в Рыльск. Я на казенной службе
В Земской управе – должна же правда быть.
Если мой опыт, знания, авторитет им ужен,
То рад родному городу служить.
Простой люд топчется по длинным коридорам,
Заступничества ищет – суды, тяжбы…
Неграмотен, но горд – бездельникам и ворам
Руки не даст и не кивнёт им даже.
Достоинство, степенность, благородство,
Житейский ум и труд у них в почёте,
Ценились узы крови и дух родства,
А непутёвых вы по пальцам перечтёте.
Моя жена – Шурочка, Александра –
Была одна на этом белом свете,
Матушка горевала: "Сирота-то!"
И так хотела, чтобы были у нас дети.
Но Бог не дал. Вот грянула война,
Она давно уж в воздухе витала…
На фронт ушел, хлебнув тягот сполна,
А ты ждала и письма мне писала.
Тут революция, бесславный Брестский мир,
Разруха, смута и конец войне,
Народ изнемогал, нищал до дыр…
В военном ведомстве пришлось трудиться мне.
Не дай вам Бог в эпоху перемен,
Когда топчется в землю всё святое,
Когда «…до основанья, а затем…»,
Быть в мыслях и делах самим собою.
Когда на брата брат идёт с наганом,
Когда зелёной, белой, красной масти власть
Страну на части рвёт, тиранят атаманы…
Ужели человек так низко может пасть?!
Я жизнь люблю! Но знайте, люди, верьте,
Бесчестье для меня страшнее смерти!
ТАТЬЯНА МИХАЙЛОВНА КОЗЛОВА-ЮШЕНКОВА (1886-1969)
В Татьянин день, день именин,
В русской печи пекся пирог.
Я помню случай был один –
Гости ступали на порог…
Чтились в семье дни всех святых,
Восемь икон в углу стояли,
Татьяну, Анну – детей своих –
Их именами называли.
Была я бойкой. Ниткой бус
Себя украсила, а дале
Сказала громко, какой конфуз:
«В иконе нас нарисовали!»
Ещё любили мы рядиться,
Когда из дома все уйдут,
Белье чужое в углу хранится,
Мы у корзин уж тут как тут!
Какие платья, буфы, ленты,
Оборки, шлейфы, кружева!
Запах духов французских крепкий
Такой, что кругом голова!
Пред зеркалом втроём вертелись,
Как Золушка, спеша на бал,
Смешно и весело смотрелись,
Если б нас кто-то увидал!
На Святки вечером гадали,
В зеркале, глядя чрез платочек,
Я жениха в нём увидала,
Меня он вёл через мосточек.
Сбылось! Я босиком с реки бежала,
Рая звала меня домой,
К замочной скважине припала
И охнула - точь в точь такой!
Он был купеческого рода-
Фёдор Максимыч Юшенков,
В нём чувствовалась стать, порода –
Достойнейший из женихов!
Был интересный собеседник,
Умён, начитан, хорош собой,
А в праздник – весельчак, затейник,
Любитель шутки озорной.
На Масленицу, вечерком,
Мороз был сильный и трескучий,
Ещё был Федя женихом,
Произошел вот какой случай.
Он чёртом красным нарядился,
Костюм хорош, взят на прокат,
За воротами затаился,
Народ гуляет стар и млад!
Вот едет несколько подвод,
Песни, бубенчики – потеха!
Вдруг в сани прыгнул красный чёрт!
Бабы визжат, всем не до смеха!
Он еле ноги уволок,
Так перепуганы все были,
И, если б зазевал чуток,
Его б тогда поколотили.
Два месяца монашки шили
Приданное всем на показ
И вензеля вышить спешили,
Чтоб к сроку выполнить заказ.
В сундук всё дюжиною клалось:
Рубашки, скатерти, поддёвки,
Чтобы сомнений не закралось –
На выданье ещё две девки.
Мережкой вышиты салфетка,
Моются для подушек перья,
В них зашиваются монетки –
От сглаза – так гласит поверье.
Через весь город шесть подвод
Везли приданное в дом мужа,
Чтоб видел городской народ,
Что мы живём других не хуже!
Федя Исаевну уважал,
Говаривал: «Живите с нами,
Я посажу вас на божничку,
Будете жить под образами.»
Где старый переезд чрез Сейм
И лужа вечная стояла,
С свекровью жили в доме сем,
Она всему тон задавала.
Достаток в доме мужа был,
Лавку торговую держали,
С неё семью Фёдор кормил,
Свадьбу богатую сыграли.
У нас родились малыши,
Но не было подчас покою –
Злое шипенье: «Торгаши…!»
Слышала часто за спиною.
Людская зависть погнала
Семью с насиженного места.
Я даже дом не продала,
Куда деваться – неизвестно!
Ехать, куда глаза глядели,
Искать по свету лучшей доли?
Мы в граде Белгород осели
Не по добру, а поневоле.
Потом тайком я приезжала,
Дом за бесценок продала,
Деньгами расплатились, кожей,
Но кожа прелою была.
Трудом с усердием примерным
Федя доверие снискал.
Купцу гильдии в званье первом
Агентом в деле помогал.
Я в кассе маленькой столовой,
Той, что всех служащих кормила,
Вела хозяйство, была бедовой,
А вечерами платья шила
И продавала на базаре –
Наряды детские с рук шли,
Нуждались все в любом товаре,
Так вновь подняться мы смогли.
Сменялись радости и горе –
Детей рожденье, смерть, болезни –
Ниночка, Вася, Вася, Толя
Умерли в детстве. Бесполезны
Мои стенанья у постели,
От горя не своя была,
Ушли двое в одну неделю,
Их дифтерия унесла.
Выжили трое: Миша, Валя, Галя,
На них дышала, всё им отдала,
Учиться им графа купцов мешала,
Но доля каждого своё в руки взяла.
Я долгий век свой доживала с Валей
В Донецкой области, местность та Горловкой звалась,
Поддерживать друг друга Гале с Валей,
А Мише на войне суждено пасть.
Что было дальше, пусть расскажет дочь,
В мои года уже писать не в мочь.
ГАЛИНА ФЕДОРОВНА ЮШЕНКОВА-ПЕЙМЕР (1914-1998)
Весною, в марте я четырнадцатого года
Впервые увидала белый свет,
В Рыльске, я младшая из Юшенковых рода,
Пред вами потому держу ответ.
Меня крестил мой дядя Саша. Ах!
Он из Москвы вернулся, был красив,
Усы, волнистый чуб и трость в руках,
И нрава кроткого, умён и не спесив.
Так мне потом рассказывала мама
И фотографий я рассматривала лица,
Со мной возился, баловал немало,
Дарил безделицы – я начинала веселиться…
Брат Миша старше был меня на восемь лет.(1906– 1941)
Служил для нас в учении примером,
Всегда давал нужный, умный совет,
Учил нас с Валей светским всем манерам.
Место хорошее в конторе получил-
Главным бухгалтером – отчёты, дебит, кредит…
Как ревизор, в области Курской слыл
Дотошным, знающим. Шептались: «К нам он едет…»
Жена Екатерина из дворян,
Гордилась родом и происхожденьем,
Была красавица, в характере изъян-
Известна эксцентричным поведеньем.
И, тем не менее, жизнь била в них ключом,
Молодость, красота, желанье жить,
Любить, работать, думать – смысл в чём?
В тридцать втором пришло время родить.
Сын Дима, продолженье рода! (1932 - )
Вот уж ему десятая весна…
Вдруг в ужасе застыла вся природа
При слове страшном: «Началась война!»
Нехитрые пожитки, час прощанья,
На запад Мишу вёз военный эшелон.
Не ведали они при расставанье,
Что больше не вернётся домой он!
Пропал он без вести в первые дни войны,
Как тысячи других и нет могилы,
Приходит часто в мои тяжкие он сны,
Как и все те, кто сердцу вечно милы.
Дима с семьёй в Москве давно живёт,
Синоптик Галочка вещает нам погоду
И, как жена, «погоду в доме создаёт»,
С сыном Андреем выезжают на природу.
Дима историк, кандидат наук,
Зав. кафедрой истории и права,
Он в институте общественных наук
Признание коллег снискал по праву.
Я до последних дней ездила в гости к ним,
Он мне напоминал чертами брата,
Был мягок, добр, радушен - горжусь им,
Имя его семьи для меня свято!
Валя - сестра звёзд с неба не хватала,
Окончив техникум, семьёй обзавелась,
Осела в Горловке, матерью стала,
На химзаводе лаборанткою звалась.
Муж, Юзеф Горский, химик-инженер,
Из Белоруссии сам родом, нрав суров,
В семейной жизни не был он пример,
Родили,воспитали двух сынов.
Всегдо в себе был старший - Юлиан,
В быту сверх прост, не от сего знать мира
Ему с рождения талант Богом был дан,
Он в мире звуков жил, судьбою стала лира.
Харьков, консерватория, гобой,
Зачёты, сессии, порою скудный ужин,
Ям оркестровых страсти были его судьбой –
Муз.оперетте гобоист был нужен.
Женился рано. Валя, медсестра,
Дочь Вику подарила и заботы,
Зарплата музыканта так мала,
Заставит побежать на три работы.
В Горловку к брату часто приезжает –
Алик работает на шахте, жена Маша
Растит детей, повсюду успевает…
Вот и разъехалась по свету родня наша!
И о себе.
Всегда тянуло в Рыльск!
Сюда съезжались дяди, тёти, братья,
Сёстры, племянники – смех, детский писк,
В квача играли, прятки… Хочу знать я
Кто как живёт, чем дышит с малых лет?
Их помню в платьях, с кружевами панталонах…
Вот жизнь прошла! Своей судьбы билет
Я оплатила. Итог, расплата – вне земных законов.
Построить дом, деревья посадить,
Родить, вырастить сына – вот в чём соль!
Казалось, просто как чашу эту испить,
А, оказалось – есть на свете боль!
Юность. Отбоя не было от молодых людей –
Кокетлива, подвижна, весела.
Училась в техникуме, полна разных затей,
В семнадцать лет замужняя была.
Муж Сиомак, сын Вадик и свекровь,
Грезилось счастье, но семьи, тепла очаг
Дал трещину – разный уклад, разная кровь –
Прошло четыре года, брак иссяк.
Я в Харькове живу. Мой Пеймер Сеня
Стал другом мне и мужем до конца.
Второй сын Юра. Час его рожденья (1939 - )
Прогнал тоску, печаль и грусть с лица.
Но грянул сорок первый страшный год!
Я в Средней Азии, город Черчик стал нам приютом.
Эвакуация! Кто не был, не поймёт!
Мысль в голове одна - что есть малюткам?
Мы выжили! Сеня пришёл домой
Живым, хоть и контуженным в бою,
Он парикмахер, я - учётчица, семьёй
Уехали к сестре в область Донецкую.
Детей в разруху трудно поднимать,
Но время шло, Донбасс восстал из пепла,
К себе забрала старенькую мать,
Чтоб рядом с дочками согрелась и окрепла.
Муж умер рано. Страшный недуг рак
Нас подкосил, заставил с нуждой биться,
Не мог простить развод мне Вадик Сиомак,
Мой старший сын, был холоден и не хотел родниться.
В Енакиево жил. Жена, две дочки: Линочка и Алла,
Хозяйство, дом в порядке содержал,
Я иногда к ним в гости приезжала,
Он в старости меня не поддержал.
В пединституте Харькова Юра учился,
Учитель математики его диплом,
В вечернем техникуме страдал, а не трудился,
В шахту пришлось идти ему. Рублём
Шахтёров заставляли жизнью рисковать,
Чёрное золото выдавать на гора,
Я извилась ночами его ждать –
Криминогенною область наша слыла.
Пережила мужа на сорок лет,
Ежеминутные заботы и волненье,
Невестка Алла, внук любимый Глеб –
Не ладилась их жизнь, внука ученье.
Глеб склонность к рисованию имел,
С трудом окончил техникум, женился,
Жить негде, правнук тут Артёмушка поспел,
С Юрой в двухкомнатной «хрущевке» он ютился.
Глеб мечется, в Израиль хочет ехать…
Жить, как в аду, в раздорах я устала!
Ну вот, уехал! Юра, Алла тут,
Скорей бы я им руки развязала!
В одном снискала я души успокоенье –
В общенье с Верочкой - двоюродной сестрой-
Бесед, воспоминаний упоенье…
Я тридцать лет у них летней порой.
В Алушту ездили семьёю отдыхать,
Потом на даче в Виловке век коротали…
Здесь мир иной, есть что порассказать,
Верочка пишет, чтобы внуки знали…
РАИСА МИХАЙЛОВНА КОЗЛОВА-ШИШКИНА
Я нравом отличалась от Татьяны –
Была спокойной, архибережливой,
Тихой, хозяйственной, любила строить планы,
Голубоглазой, хоть и не такой красивой.
К труду приучены мы были с детства,
Семья большая, шестеро детей,
Любовь и уваженье, дружба, братство
Царили здесь средь дела и затей.
Я следом за сестрою замуж вышла
В семью с достатком, из купцов он был,
Лихач и весельчак. « Дым коромыслом!»-
Ворчала мама, только в дом он заходил.
Мог лечь на пол, в дорожку завернуться
Или под стол залезть и петухом пропеть,
Мой Коля Шишкин – стоит отвернуться –
Не мог на месте долго усидеть.
Достойным было и моё приданное
И свадьба хороша, не столь богата,
Как у сестры, но гости званные –
В том жениха заслуга и Александра - брата.
В конце Путивльской улицы, под горкой,
Теперь Чапаева, за речкою Дублянкой,
Стоял дом мужа – каменный, с подворком,
С зелёной в мураве – траве полянкой.
Здесь родилась семья, дети взрослели:
Шурочка, Коля, Нина – жить бы, жить!
Но вместе свою песню мы не спели –
Как дальше жить, если муж начал пить?
На заработки, в погоне за судьбою,
Уехал он. Сначала помогал.
«Порою с квасом, порою с водою»
Домой из странствий долгих приезжал.
Сорвал семью с насиженного места,
В Украину к Азовским берегам,
Но в Мариуполе не прижились, из теста,
Видать, другого, не уютно было там.
С детьми вернулась в Рыльск, дать волю слёзам?
Не продан дом – благодарю святых!
Муж на чужбине заболел туберкулёзом,
Он умер в Харькове без близких и родных.
Дети росли, разъехались по свету:
В Мценск Шура; Коля в Хабаровске и Нина,
Добрых людей послушалась совета-
Жить легче, коль семья живёт едино.
Продала дом и вот я вместе с дочкой,
Судьбы по-разному у них сложились:
Две мамы с одной Инной – дочкой.
Случилось так: разъехавшись – объединились.
АЛЕКСАНДРА НИКОЛАЕВНА ШИШКИНА-ГРИДУНОВА (1908-1970)
Я в Рыльске родилась в восьмом году,
Было беспечным детство в Отчем Доме,
Горжусь я городом старинным и люблю
Бродить по улицам и площадям знакомым.
Известен он с времён Бориса Годунова,
Сюда Лжедмитрий хитроумный убежал,
Народ ждал чуда и царя хотел иного:
«Я Дмитрий! Я воскрес!» - Гришка Отрепьев убеждал.
Иоано – Рыльская гора смотрелась в Сейм,
Он отражал златые купола над ней…
Спасибо, Отчий Дом, благословляю город сей,
Моя ты колыбель, отрада былых дней.
Здесь познакомилась я с Васей Гридуновым,
Их дом богатый рядом с нашим домом был,
Он для меня пристанищем стал новым,
Муж искренне меня лелеял и любил.
Богатой, чинной была наша свадьба,
Гости, родные поздравляли молодых,
В просторной горнице столы и вся усадьба
Дышала праздником и красное вино в бокалах хрустальных.
Мы в экипаже с женихом катались,
Дочь тёти Нюры, Верочка, ей было тогда шесть,
Сидела рядом, весело смеялась,
Ей было велено мой шлейф и фату несть:
« Зачем горшок били об пол со звоном?
И черепки с кашей гостям давали!»
«Это поверье! Разделить с поклоном
Мы их просили радости, печали!»
Они и постучали скоро в двери…
Дочурка родилась, назвали Алевтиной,
Я мать! Счастье! Никто не ждал потери,
Три годика лишь ей! С сестрою Ниной
Долго смириться не могли, та боль утраты
Гложет мне душу, сердце до сих пор,
Прививок не было от дифтерии. Лишь портреты
Мне сохранили образ милый – головной убор,
Пухлые щёчки, глазки голубые…
Господь нам не послал больше детей.
У сестры Нины жизни вехи непростые –
В Хабаровск к брату Коле ехать ей.
И Инночка племянница осталась
У нас. В такую даль везти дитя зачем?
Я, как к родной, с Васей к ней привязалась,
Удочерили мы её затем.
Всё было хорошо, дочка взрослела,
Мы были для неё отец и мать,
Всей правды рассказать я ей не смела,
Но явным стало тайное. Узнать,
Понять ей было тяжело святую ложь,
Она металась – как делить любовь?
Как больно, когда сердце на два рвёшь,
Нина в Хабаровске замуж вышла вновь
За Колю Пестова. Есть Галя дочь и Валентин
И Инна поспешила ближе к ней…
Я Васю потеряла. Путь один –
В Хабаровск, чтобы не делить детей!
Тернистый путь, равно как жизнь длинною,
Прошла, а было, иль не было? –
Взывает память вечернею порою.
С осколком льдинки душа моя застыла.
ИННА ВАСИЛЬЕВНА ГРИДУНОВА-КУРДИНА
Сестричка Танечка! Письмо я получила,
И несказанно рада нашей новой встрече,
Пусть на бумаге, вас я не забыла,
Я плачу и внимаю твоей речи.
Всю жизнь мечтала увидать родных
И побывать в городе детства золотого.
Полвека пронеслись, как краткий штрих,
Я в упоенье окунаюсь вглубь былого!
Есть фотография, где ты совсем малышка,
Сидишь у тёти Нины на руках,
Я, Идочка, твои родители, Валюшка…
Приехали вы из Кореи. Впопыхах
Я утро каждое бежала к вам играть
И получить в подарок шоколадку.
Прабабка Василиса, надо знать,
К труду всех приучала и порядку.
Пололи мы аллею красных роз,
Встречались чёрные и жёлтые, как мёд,
Не обходилось без царапин и заноз,
А сливы, груши просились сами в рот!
М с Васильком, сын тёти Нины, собирали
Их с позволенья тёти Симы, мамы Иды,
Коля, её отец, директор школы. Танцевали
Вальс, я, первоклассница, и он! Планиды
Вели по жизни нас, судьбы переплетая.
Сердце щемит, воды утекло много…
Нюра читать меня учила. Баба Рая
В школу вела и вновь встречала у порога.
На переменках мы в ларёк бежали –
Брикеты сухофруктов, пряник, морс –
Простые сладости мы, дети, обожали,
А летом нас манил сосновый бор.
И Сейм песчаным берегом ласкал,
Вода сверкала, как хрустальное стекло,
В вечерних сумерках луны в тучах овал
Плавал в воде и было так светло!
А тётя Таня в Мценск к нам приезжала,
Была стара, похожа на Ягу,
Красавицей слыла, а что с годами стало!
Без слёз на фотографии смотреть я не могу.
Могилы дорогих разбросаны по свету:
Бабушка Рая, папа Вася в Мценске спят,
И мама Шура, мама Нина ушли в Лету,
С Колей в Хабаровске все рядышком лежат.
И моя жизнь уж движется к черте…
В труде она прошла, экономист я,
Шестнадцать лет диспетчер производства,года не те,
Пенсионерка! Опадают листья,
На даче осенью работ невпроворот!
Собрали урожай, хватит на зиму.
Если здоровье меня не подведёт
И муж поддержит – проживем! Корзины
Овощей и фруктов глаз радуют. Своим трудом
Привыкли жить и детям помогать.
Игорь и Слава сыновья, кровью и потом,
Жизнь строят, чтоб нужды с семьёй не знать.
Внуки растут, вожу на танцы, в школу,
Богата я, их трое, всех люблю!
Прости, пиши! Всем кланяюсь до долу!
Да будет мир в душе! На том стою.
НИКОЛАЙ МИХАЙЛОВИЧ КОЗЛОВ (1897-1965)
Я автобиографию пишу,
Свою судьбу сверяю с вехами страны,
Года, события…Былое ворошу…
Сегодня – жизнь, завтра – осколки старины.
России сын и Рыльска житель коренной,
Я им служил и силы отдавал,
Где б ни был я, всегда спешил домой,
Мой Отчий Дом манил меня и звал.
Скупые данные: родился, жил, работал…
Читать учитесь глубже, между строк,
Я помню юности и зрелости заботы,
Свой первый и последний свой урок!
Урок любви с рождения в семье
Отца и матери, сестёр игры и смех,
Они будили чувственность во мне,
Желанье постоять горой за всех.
Отец не молод, сторож он при школе,
Мама – хозяйка дома, всех согреть!
Детство, отрочество моё прошло на воле
В старинном городке, где есть что посмотреть.
Тумба афишами заманчиво пестрела,
Костюмов конкурс объявлял всем маскарад,
Мы с братом Петей вмиг взялись за дело,
Приз первый получил тогда мой брат!
Я доблестным был рыцарем Айвенго,
Его костюм – пожаром волоса!
Картонный зев людские жизни пожирал мгновенно –
«Голод Поволжья» – смерти злой коса!
Парк городской манил прохладною аллеей,
Гулянье в праздники и духовой оркестр.
Мы слушали, дыханье затаив, не смея
Звук пропустить и вторили им с мест.
Я петь любил и голос мой звенел…
Заезжая актриса предрекала
Большое будущее. В Харькове хотел
Учиться мастерству, уроки брать вокала.
Мечта – мечтой! Училища шесть классов,
Затем в Присутствии военном ученик,
На почте Рыльска, Харькова, Елецка
Профессию телеграфиста я постиг.
Гражданская война. Я в стане партизанском –
Кожевников ведёт бои на Южном фронте,
Ранение под станцией Дуванка,
Отпуск и тиф. Деникина полки на горизонте.
Эвакуация в Саратов. Пыль рутины –
Служил при управленье Первой Конной,
В полку четвёртом ВОХРа Украины,
Домой вернулся на правах законных.
Работаю на бирже трудовой.
Год двадцать первый. С Симочкой венчаюсь.
Ухаживал сначала за сестрой
Двоюродной, но сердцу не прикажешь. Каюсь!
Красавица жена мне подарила сына, (1922-1936)
Валюшка – ангел, снизошедший к нам с небес,
Златые локоны, глаза, как море сине
И нрава мягкого. Душою я воскрес!
Мы в Рыльске, в Пенах, Сахарном заводе,
Я председатель кассы страховой,
Весь на виду, снискал доверие в народе,
Жена и сын всегда везде со мной.
Дождались дочечку, Изольдой нарекли,
Подрос Валюшка - сын, четырнадцать ему!
Как так случилось?! Уберечь мы не смогли,
Он утонул. За что? Известно богу одному!
С собакой на охоту снарядился
Один, как перст, осеннею порою…
Искали всем селом! Пёс воротился…
С тех пор хожу с седою головою.
Нашли весной, был паводок большой…
Боль заглушить ничто уже не может.
Мы в Рыльск вернулись. Год тридцать седьмой.
Время идёт, а память сердце гложет.
Живём при школе. Я её директор,
Теперь я детям душу раскрываю,
Добро и Зло, моей судьбы детектор,
Пред совестью своей разоблачаю.
Уроки математики веду,
По городу идём, край изучая:
« Смотрите! Шелехов из бронзы на виду!
Их наших мест, Аляску обживая,
Пути он проложил к далёким берегам,
Пушного промысла компанию создал…
Век восемнадцатый, любезно скажу вам,
Русской души воздвиг высокий пьедестал!
История любви девчушки Сан-Франциско
И капитана шхуны из России – скажешь малость?!
Времён тех повесть…Путь к ней был неблизкий…
Погиб он, а её любовь осталась!
Всё движется Любовью в этом мире:
К Отечеству, родному городу, природе…
Слово « любовь» – оно гораздо шире,
Было оно и есть, и будет жить в народе!
С любовью сруб мы в парке бережём,
Изба простая, а хранит следы былого,
Пётр Первый побывал проездом как-то в нём,
Помним и чтим в веках дела Петровы!
А вот графа Барятинского дом,
Реликвии музея здесь хранятся,
Пещер Синайских раритеты узнаём
И не устанем каждой вещью восхищаться.»
Год сорок первый. Я окончил институт
Учительский, заочно, МГУ,
Дочь школьница, нас снова парты ждут.
Война! Эвакуация семьи в Караганду.
Уроки мужества! Мобилизован я опять.
Считаю, для победы труд весь важен.
Я санинструктор, транспортник – специфику узнать,
Начальник прачечной бригады, демонтажной…
Орден «Красной Звезды», медали «За Победу»
Я удостоен чести получить.
Конец войне! Я к мирной жизни еду!
« Старушка мама, здравствуй! Будем жить!
Прости, из трёх сынов остался я один.
Петя расстрелян в лагере для пленных…
Прости! За то, что побиралась у чужих среди руин…
Давай помянем образ близких всех нетленный!»
Уроки прошлого и будущего вместе
С ребятами мы будем проходить из года в год…
Директор школы снова, на том же самом месте,
Я у детей учусь, а не наоборот!
Пройдут года, вырастет моё племя,
Знать не напрасно я лелеял семя!
ИЗОЛЬДА НИКОЛАЕВНА КОЗЛОВА-ЧЕРНОЖУКОВА (1931-2007)
Продолжу рода нашего связующую нить…
Событий, лет прошло с тех пор немало,
Лицо мне бабушки столетней не забыть,
Я Василисой дочь всю жизнь назвать мечтала.
Бабушкин дом после войны родню собрал –
Гнездо родное век не разорить,
И каждый ауру свою в нем отыскал,
Заехав в гости ли, иль постоянно решив жить.
В пятидесятом был последний мой звонок,
Школа носила Шелехова имя,
Отцовский я запомнила урок
И мысленно по-прежнему я с ними.
В Курске в имении Барятинских князей
Сельскохозяйственный кончала институт,
Студента жизнь всегда полна затей,
Перспективы неизвестности нас ждут.
Горский советовал мне в Горловке осесть –
Родня поддержит! Я отдалась доле,
Специалисту молодому есть, где сесть
И вот конструктор я на горловском «Стиролле».
Замужество три года и развод…
С Володей в Курске вместе мы учились,
Судьба свела нас вновь. Кто разберёт
Зачем, любя, два сердца разлучились?
Евгений Черножуков стал мне мужем, (1929-1981)
Он к матери приехал из Москвы…
В толпе лицо мелькнуло. «Он мне нужен!»-
Подумала, и Бог навёл мосты.
Я сахар в магазине покупала,
Купил он следом и в кино галантно пригласил.
Из Харькова он родом, «Инженер металлов
Холодной обработки!» – всё шутил!
Родился сын Валерий – плоть и кровь, (1963 – 2003)
У мужа в первом браке был сын Саша,
А я познала материнства смысл, любовь…
Дед с бабою кохали чадо наше!
Сын вырос, честно в армии служил,
В Череповце зафрахтовал он сухогруз,
С сыном отца был близок и дружил,
Женился, внук родился - карапуз! (1992)
Жаль, муж ушёл и внука не дождался,
Мы прожили с ним двадцать долгих лет…
Из Рыльска маму забрала, а ДОМ остался,
Мечтаю вновь купить туда билет.
Гром грянул на седую голову мою,
Трагедии моей не передать!
Муж, мать и сын – могилы три, стою,
Лишь обелиск мне суждено обнять…
Как матери смерть сына пережить?
Еще вчера с женой и внуком он гостил…
О, Господи! Как мог ты допустить!
Ужели это выше твоих сил?!
Ссора семейная, обида и аффект…
Невестке в руку нож вложил амок,
Пощечины цепной реакции эффект
Разум затмил! Смерти лицо – итог.
Нет сына, внук осиротел,
Лишь ужас, кровь и бездыханно тело…
Прощенья не просила Лена, ожидая свой удел,
Я, внука ради, судебное смягчала дело.
Внук вырастет! Ему я передам
Всё то, что дорого, чем до сих пор живу,
Он всё поймёт и обратится к нам,
И прочитает прошлого главу.
Его пока машины привлекают,
Закономерно это, так держать, родной!
Время придёт, я твёрдо это знаю!
Вспомни!
Прочти!
Поговори со мной!
АННА МИХАЙЛОВНА КОЗЛОВА-ПРОЦЕНКО (1890-1966г) моя бабушка
Я младшая из дочерей у мамы с папой,
Всегда тиха, скромна, лицом проста,
Зато фигурой и душой была богата,
Жизнь начинала с чистого листа.
«С Нюры пример в учении берите,
Она кошт государственный в гимназии сама
Сумела получить. Не подведите!
Ученье - свет, а не ученье – тьма!»-
Неграмотная мама наставляла
Детей своих в науках твёрже быть,
Умом и опытом житейским понимала –
Время другое, надо в люди выходить.
В Снагости, белошвейкой – труд немалый,
Живу в семье у генерала, его жена
К музыке, чтению меня всё приобщала –
Как губка впитывала я, душа полна
Надежд, мечтаний – шью, порой пою,
Рассказы слушаю, их быт перенимаю…
Любовь негаданно ворвалась в жизнь мою,
Её, как божий дар воспринимаю.
Новый начальник почты в Снагость прибыл –
Степенный и красивый – усы, чуб…
Проценко Пётр, с Полтавщины, умён был,
Слово дурное не слетало с губ.
Дружбу снискал с семьёю генерала,
Вхож в дом, меня он заприметил.
«С лица воды не пить»,- мне мама повторяла.
Мудрая мама! Да будет путь твой светел!
Мы поженились. Мужу квартиру дали
Казённую, при почте городской.
С семьёй помещика, попа дружили,
Уют я в доме создала такой,
Какой в достойных семьях тех видала –
Салфетки, скатерти, обедов сервировка,
Была прислуга, мне в хозяйстве помогала,
Во всём нужны уменье и сноровка.
Родились дети: Ниночка, сын Валя,
Забот прибавилось, муж помогал во всём,
Бельё на речке вместе полоскали,
Назад на коромысле груз несём.
В хозяйстве были две коровы, сама доила,
Куры – Помещица, Телеграфистка, Гелла,
Нерон собака – Валюшку укусила,
Когда он в будку заглянул. Не углядела!
А в девятнадцатом отца моего не стало,
Я в Рыльск приехала – осиротел наш дом,
Всем, чем могла, я маму поддержала,
Валюшка, Ниночка со мной – всё нипочём.
Была я на сносях и скоро родила
Дочь Верочку, крёстный отец брат Саша,
Любимицей Петра она была.
Я в Снагости опять. Семья большая наша
Не помешала мне учиться. За два года
Освоила учительницы труд.
С тех пор в любую бурю – непогоду
Спешила в класс – детишки меня ждут!
Выросли дети: Нина педагог,
Верочка на врача училась,
Валя женился, помогать нам мог,
У Вали – сын, у Нины – дочка появилась.
В сороковом свой домик возвели,
Чтоб в Коренево в старости осесть,
Цветы под окнами так радостно цвели,
Вдруг всё затмила страшная та весть –
Война! На фронте Валечка и Вера,
Ночей не сплю, душа за них болит,
Нина с двумя детьми в телеге под обстрелом,
В наш дом спешит, вот-вот она родит.
В городе немцы. Господи, как страшно!
Второго октября родился внук,
По улицам ходить очень опасно,
Душа от страха мрёт на каждый стук.
В марте сорок второго дом сожгли –
При отступленье немцы бесновались,
В Кремяное к Майдановым ушли,
В школе полуразрушенной обосновались.
Конец войне! С родного пепелища
Приехали с внучонком к маме в Рыльск.
Другого не было у нас жилища,
Пережили разруху, смерти риск…
В Корее Вера, на востоке служит Валентин,
Ниночка в Курске, у каждого семья.
В сорок шестом похоронила мужа, он один
Мне был опорой. Жизнь теперь моя
Старенькой маме посвящена сполна,
Брат Коля с Симой на другой дома половине,
В пятидесятом осталась я совсем одна,
Свою часть дома продала невестке Симе.
Теперь я с дочкой Верочкой живу,
Семья военного на месте не сидит,
Танюшу – внучку за руку вожу,
Готовлю завтрак, ужин и обед.
Дальний восток – Ворошилов город, потом Овруч –
Он мне приснился, не слыхала о таком,
Затем Донбасс – мы в Краматорске новом
И Харьков, наконец, – зятя Вовы отчий дом.
За долгие года, живя в семье,
Порой тоска сердце моё щемила,
Зять относился с уважением ко мне,
За старшей дочерью и сыном я тужила.
Отцы и дети! Я уж не у дел!
Смотрю я с высоты отпущенных мне лет –
Покой нам только снится – стариков удел,
Там хорошо, где нас сегодня нет!
НИНА ПЕТРОВНА ПРОЦЕНКО-МАЙДАНОВА (1912-1981)
Снагость село – место рожденья, детства,
Поле и лес, здесь дышится легко,
Гнездо родное! Нет привольней места.
Юность беспечная! Как ты далеко!
Я эту красоту в себя впитала,
Она всегда просилась на бумагу,
Когда я краски, кисти в руки брала,
Иль вышивала. Жизни моей сагу
Легко прочесть, прочувствовать труднее,
А пережить – врагу не пожелаю!
Судьбу цыганка нагадала, я за нею,
Смеюсь и плачу, пишу и вспоминаю…
К бабушке Василисе в Рыльск учиться
Уехала в отроческие годы.
Мне педагогом суждено родиться –
Училища и института своды
В храм языка, литературы привели,
Где Пушкин, Лермонтов, Тургенев обитал…
В Курске студенческие годы обрели
Духовности высокий пьедестал.
Здесь познакомилась с Майдановым. Василий
В высшей партийной школе обучался.
Их древний род – казачество России
Служил Екатерине, по миру расселялся.
Прадед Майдан – на русский лад записан,
В селе Кремяное с семьей обосновался.
Для молодых влюблённых закон не писан –
Казачий род с польским объединялся.
Мы в Белгородской области. Сюда направлен муж.
Здесь, в Волоконовке, дочурки родились,
Погодки Валечка и Нелличка. Села глушь
Недолго нас ютила. Карьера ввысь
Вела супруга по стезе партийной –
Горком партии в Курске, секретарь
Идеологии, борец в семье единой!
Он убеждённый коммунист и эту марь
Пронёс по жизни, лицедейства не заметив,
Мы тоже верили, на этом росли дети,
Тридцать седьмой – расстрелы! Кто в ответе?
Позже узнали обо всём в истинном свете.
Как гром средь "ясно", началась война.
Муж замполит с дней первых - до последних,
А я, на месяце седьмом, с двумя детьми одна,
Спешу добраться до своих родных. Намедни
Верочка, вся в слезах, меня под пули провожала,
На запад, в Коренево я, она же на восток…
И каждая из нас в тот миг не знала,
Куда судьба нас занесёт? Как тот листок,
Оторванный от дерева родного,
От кроны, от корней, от почвы, брошен вниз!
В бомбёжку Василька родила дорогого,(2.10.1941)
От мужа с фронта вестей мы заждались.
Наш дом сожгли, мы рядом в сельсовете
Крышу над головой нашли, в корыте Вася спит,
Вдруг и его взрывают немцы – волною дети
Отброшены и чудом Вася уцелел, накрыт
Корытом. Куда деваться? Пожарища, стрельба!
Слёзы и стон. Пешком со стариками переселиться
Надо в Кремяное. Как выжила сама?
Не знаю. Всевышний вразумил молиться.
Закончилась война. С детьми я в Курск вернулась –
Разграблена, разрушена квартира.
По крохам собрала, жизнь встрепенулась,
Душа израненная просит только мира.
Нашла работу за 30 километров в школе,
В селе Лебяжье жила, преподавала,
Четыре года не в добре и холе –
Домой на выходные приезжала.
Я педагог. Ответственность на мне
За души детские. С чем в жизнь они войдут?
Какие книжки прочитают в тишине,
Какие мысли, убежденья пронесут?
Учить читать – не просто буквы, слоги,
Построить фразу, рассказать сюжет…
Учить читать – вкус детям привить строгий,
И думать, и в себе искать ответ.
Бесценны русской классики страницы,
В них поиск истины, чувств тонких глубина,
Быт города и маленькой станицы,
Страсти, пороки – жизнь людей до дна.
Горжусь я достоянием России –
Её культурой вековой, народом,
Она достойна лучшей доли и миссии…
Я отвлеклась, жизнь моя – своим ходом.
Ну, вот и в Курске место мне нашлось,
Казалось, возродились и окрепли,
Но чашу горькую испить вновь довелось
И зеркала завесить чёрным крепом.
Валечка, дочечка, мой ангел нежный, тихий,
Талантлива, красива и мила…
Болезнь, где взялось это злое лихо?
Из жизни в девятнадцать ты ушла! (1937-1956)
По своей воле! Не вынесла страданий-
Боль головная «ела», не спасти,
Опухоль мозга… Петлю и яд – конец стенаний
Избрала ты! О, Господи! Прости!
Я грех твой на свою взвалила душу,
А ты пред Богом и людьми чиста,
Прости, девочка, мать, старую клушу,
Я не спасла тебя от тяжкого креста!
Вновь переезд. Но боль разве забыть?
Она всегда со мной, даже когда смеюсь.
Ангрен. В Узбекистане пришлось нам пережить
Землетрясение. Теперь уж ничего я не боюсь!
Нелличка замужем, в Борисполе живёт,
Быть ближе к ней стремлюсь я всей душой –
Мы в Мартусовке – последний наш оплот,
Хочу здесь обрести забвенье и покой.
Радуют встречи с внуками, сестрою –
Мы с ней близки по крови и по духу,
Друг друга балуем рифмованной строкою,
Внимаем от родни любому слуху.
Верочка любит на даче всех собрать –
Как дороги минуты этих встреч,
Внемля природе, наговоримся всласть
И знаем: в жизни всё надо беречь!
Спасибо, жизнь! Я всё прошла дотла!
Жаль, что короткой ты для нас была…
НЕЛЛИ ВАСИЛЬЕВНА МАЙДАНОВА-ДУБЯГА (1938-
«Жизнь наша – театр, а мы играем роли,
Пьеса расписана для нас на небесах,
Прочла сюжет и покорилась доле
С рожденья – до седин и плеши в волосах!»
Били Куранты двенадцать на часах,
Полночь. Советского Союза Гимн звучал,
Рожденье новой жизни в небесах
Июльский день тридцать восьмого предрекал.
Гадкий утенок – нежданный, некрасивый,
Мамины слезы – вот суть моего явленья.
«Я есть!» – вещал мой рот огромный и плаксивый,
Вниманья требовал, любви, благословенья.
Теперь у мамы две дочурки на руках,
Бабушка Нюра, как могла, все утешала:
«Будет красавицей, взрастет как на дрожжах!»
Как будто путь рукой мне начертала.
Спасибо, мама, за рожденья час,
За то, что вопреки ударам доли,
Растила и воспитывала нас…
Увы, не все всегда подвластно нашей воле.
До дней последних с мамой и отцом
Была лишь я, судьба нас так вела.
Пропал, уехал брат, был бирюком,
Валечка в юности трагично умерла.
Предсмертному письму отца ничто не изменить,
Он мне отец, хоть пишет – не родной!
Ушли все близкие… и не могу я уточнить,
Да и не надо ворошить души покой.
Теперь, когда сама я бабушка и мать,
Воспоминания дороже, ярче, ближе,
Острее боль, любовь, желание внимать,
Господь с годами вразумил нас свыше!
Картинки детской памяти всплывают…
Дитя войны, я помню ад бомбежки,
Горит наш дом, сирены завывают,
Страх, голод – рады каждой крошке.
Я помню немцев у бабули на постое,
Губной гармошки незатейливые трели –
«Мой милый Августин» – наречье неродное,
Мне песни, на колени посадив, все пели.
Я их дразнила, смеялись: «Кукла, kinder»,
Провинность детская беды не предвещала –
С ваксой коробочку взяла, испачкав свитер,
Картинка яркая с лягушкой так прельщала!
В ярость пришел немецкий офицер,
Мама и бабушка молили на коленях,
Сменил на милость гнев свой Люцифер,
Он револьвер убрал, а я рыдала в сенях.
Росли в труде, корову я пасла,
Сама доила, за братишкою ходила,
Помощницею в доме подросла,
Мама для нас, как солнышко светила!
Из-за болезней и отсутствия одежды,
В школу пошла после войны, мне восемь лет.
Помню, с Валюшкою лелеяли надежды,
Что лишь пятерки мы получим за ответ.
Учились девочки отдельно от мальчишек,
К литературе мама вкус нам прививала,
Фантазии черпала я из книжек
И даже в стенгазету стих писала.
Папа гордился, смеясь, звал «поэтиссой»,
Я унаследовала дар этот от мамы,
Затейницей была она, актрисой,
Нас заражала разными делами.
Спектакли ставили мы под открытым небом,
Во двор стекались жители окрест,
Духовности полет! Ведь не единым хлебом
Жив человек! – Огнем дышал Гефест.
Те искры божества нас зажигали,
Я эту ауру поныне берегу,
Мистические образы витали,
Грань провести меж ними не могу.
Мечтала поступить в мединститут,
Кумиром тетя Вера мне служила,
Но в 18 вышла замуж – где уж тут?!
Семья, ребенок… и учебу отложила.
Военный летчик муж – красивый и солидный,
Под натиском его не устояла,
Костенко был жених достойный и завидный,
Что третья я жена, мама тогда не знала.
Под Киев перебрались мы, в Борисполь,
Дочка Иринка брак наш не скрепила,
Семь лет пыталась превозмочь я эту боль
И, наконец, узел постылый разрубила.
Закончила заочный институт,
В строительной компании трудилась,
Растила дочечку, создав в семье уют,
Чтоб сердцем и талантами раскрылась.
Любовь вновь окрылила жизнь мою!
В зрелые годы чувства все дороже,
Я богу благодарность воздаю
И отношусь к себе критически и строже.
Костя Дубяга (мать гречанка) холостяк,
Харизмой, как ребенок, чист и весел,
Он в тридцать девять лет душою не иссяк –
Есть место для детей, работы, песен.
Он агроном – наш дом «полная чаша»,
Он тамада – всегда в кругу друзей,
Отец Иринке, Юльке – дочке нашей,
Не устает любить, возиться часто с ней.
Сестры дружны, хоть разница большая,
Повсюду вместе, не разлей вода,
Детство, отрочество прошло, но знаю
И верю – это чувство навсегда!
Щедра, отзывчива, великодушна дочь Ирина, (1960)
С тонкой, ранимой, творческой душой,
В ней гены проявились деда Валентина,
Он композитор был с нелегкою судьбой.
Оперы «Кармелюк», «Назар Стодоля»
Его талантом созданы, трудом,
У внучки голос, слух, напор и воля,
В ансамбле пела, музыкой наполнив дом.
Уехала в Германию работать,
Там вышла замуж и осталась жить,
В городе Бадене природные красоты,
Мы ездили не раз дочь навестить.
Юля другая – аскетична, терпелива,
Сдержана в чувствах, добра и прагматична,
Активна, деятельна и трудолюбива,
С делами сложными справляется отлично.
Открыла красоты салон большой,
Строительством сама руководила,
При этом, будучи заботливой женой,
Двух сыновей родила и растила:
Никита, Коленька часто живут со мной –
Раздолье внукам при любой погоде,
В Тарасовке создали рай земной,
Дань отдаем земле, родной природе.
Костя волшебник, каждой ветке рад,
Лелеял, холил яблони и груши,
И каждый год мы тридцать лет подряд
Плоды жмем, варим, кушаем и сушим.
Год нет хозяина, фруктовый сад поник,
Грустят деревья – не цветут, не родят…
Иду тропой – вот стол, здесь был пикник…
Вздыхаю с мыслию о том, что все проходит.
Я жизнь ценю и благодарна ей
За дочек моих разных и любимых,
За щедрость всех родных, богатство встреч и дней
Таких насыщенных, неповторимых.
О вечном думаю, мысли ложатся в стих,
Мир повидала, бесценна как Земля,
Творенья рук людских переживают их…
Запомнится вам чем жизнь моя?
ВАЛЕНТИН ПЕТРОВИЧ ПРОЦЕНКО (1914-1974)
Себе петь дифирамбы не люблю,
Пусть о делах моих другие говорят!
Родился в Рыльске я. Судьбу благодарю
За все, что выпало мне, за троих ребят.
Сын Анатолий, Александр, дочурка Вера –
Семья! С женой детей растили, как могли.
Они – мой жизненный итог, поступков мера,
Они – день завтрашний, родящийся вдали.
Учитесь сыновья! Вдыхайте полной грудью
Отечества родного сладкий дым,
Для вас мы добивались воли вольной,
У нас дороги все открыты молодым!
Строитель я! Границы укреплять
И строить ограждений рубежи
Готовилась студентов наша рать.
Моя Отчизна, только прикажи!
Неблизкий путь из Ленинграда на Восток –
Хабаровские земли необъятны…
Япония, Германия… их блок
Войной грозил, коричневой чумы ширились пятна.
В Приморский край спешила молодежь,
Юноши, девушки работы не чурались.
И от судьбы своей, как видно, не уйдешь,
Так с Ольгой Каструба мы в жизни повстречались.
Покинула родных и отчий дом,
Село Народичи, Житомирщину – детства край…
Дело не женское быть спецподрывником,
Киевский горный техникум, прощай!
Пример отца и деда дан такой –
Жениться один раз и на всю жизнь.
Несла все тяготы и радости со мной,
Жена строителя военного, держись!
Союз Советских Социалистических Республик!
Я коммунист и преданный твой сын,
Делил судьбу, менял просторов облик,
Промчались двадцать лет, как будто год прошел один.
Мыс Дежнева сулил год за четыре,
Но я карьере предпочел семьи покой.
Жена с детьми за мной скиталась без квартиры,
Майор в отставке я. Год пятьдесят шестой.
Сестра жены зовет нас всех в Козельск –
Город – ровесник князя Мономаха,
В Калужской области. Куратор я земель
Колхозных, пахотных угодий – раньше птаха
Рабочий день мой начинался… Дальше
Директор мебельного горпромкомбината.
Труд мирный на земле и жизнь без фальши,
Коллег, семьи любовь и уваженье – плата.
Ну вот, построил и свои я рубежи,
Не стыдно мне за прожитые годы.
Плывет комбайн по золотому полю ржи –
Бескрайний мир, достойный песни-оды.
Что завтрашний готовит день, какой он будет?
Эх! Заглянуть бы в будущую даль!
Надеюсь, время наше не осудят,
А коль случится так – конечно жаль.
Внуки! К вам обращаю эти строки,
Мне эстафету вам передавать!
Всмотритесь в нашу жизнь, вынесите уроки,
Историю страны, семьи каждому надо знать!
ВЕРА ВАЛЕНТИНОВНА ПРОЦЕНКО-БОЩЕВАН (1952-
Любимого отца дополню я портрет,
С годами мои чувства к нему глубже,
Уж 30 лет, как с нами его нет,
А до сих пор совет папы так нужен!
Отцы ждут сыновей, а любят больше дочек!
Моя душа срослась с его душой,
Я на его ветвях лишь крохотный листочек,
Он Человек во всем с буквы большой!
Честность, порядочность, ответственность и долг,
Честь женщины, семья для него свято,
Он в каждом деле ищет смысл и толк…
Грибник! Расскажет, где растут в лесу опята.
Быть в курсе всех событий из газет,
Обои клеить, иль чинить крыльцо,
По части личной жизни дать совет,
Черкнуть с любовью сестрам письмецо…
С начальством дружб и выгод не искал,
Ему приятней с конюхом беседа,
Пошлость и пьянство презирал и пресекал,
Достоинства черты нес от отца и деда.
Нам, детям, эти чувства прививал,
Я помню, братьев отчитал, когда залезли в сад:
«Чужого не бери!» – как отрубил, сказал
И с клумбы я цветы покорно отнесла назад.
Игрушки в Новый год делали сами –
Костюмы, маски из папье-маше –
Отец неплохо рисовал карандашом, кистями
И для гирлянд нам вырезал клише.
По вечерам с отцом секретами делилась,
Он мои локоны на палец завивал…
«В мужья достойного бери, чтоб ни случилось», –
За мое будущее все переживал.
С годами крови зов становится сильней.
С отцом мы навещали наших близких,
Узнала в Харькове я тети Вериных детей,
Могиле бабушки – цветы и поклон низкий.
И в Мценске чтили мертвых и живых,
Без этих чувств нельзя на свете жить!
Когда-нибудь и я внуков своих
Буду по дорогим местам возить!
Из детства родом мы! Выросли дети!
Брат Анатолий не уронит свою честь,
Был тракторист на целине, за все в ответе,
На призыв Родины всегда ответит: «Есть!»
Живет в Козельске. Выросли два сына –
Владимир, Виктор – им тропинку вить…
Воды утекло много, все едино,
Сколько отпущено нам Богом – будем жить!
В Козельске Шурик, он начальник на заводе,
Конструкторский отдел, как дом второй,
Семья, работа, труд на огороде…
Года идут своею чередой.
Андрюшка помнит деда. Мне он дорог,
Близок нутром, кровинка наша, молодец!
Можайского космическая академия – переступил порог –
Распределение – ракет плацдарм – Плисецк.
Приехал в Обнинск погостить, да и влюбился,
Соседка Юля стала нам родня,
Дочечку Валечкой назвал, душой открылся,
Без девочек своих не мыслит он и дня.
Валюшка внук – отца приемник на заводе,
Не могут мужики сидеть без дела,
Закваска деда в жилах внуков бродит,
Чтоб все вокруг вертелось и кипело.
Горжусь отцом и память его чту,
Внук Валентин, правнучка Валентина
Осуществят грядущего мечту
И с честью понесут по жизни его имя!
И мой сын Николай закончил вуз,
Он стоматолог, жизнь вся впереди…
Как незаметно вырос карапуз –
Мы с мужем Виктором гордимся! Позади
Года учебы и конструкторов бюро,
Знакомство, расставанья, снова встречи…
Тайга, плоты, снег полюса – наверно суть его,
О предложении не заводил он речи.
Свершилось наконец! Чрез восемь лет
Мы поняли – не жить нам друг без друга.
Конец раздорам! Верности обет!
И оба обрели статус супруга.
Я оберег-рушник на пяльцах вышиваю,
Равняюсь на отца и строю свой очаг!
И мамы мудрость в кружево вплетаю…
Свою судьбу несем на собственных плечах.
Спасибо, Танечка, за радость нашей встречи,
В зрелость из детства ты протянутая нить,
Объединили нас твоих воспоминаний речи,
Чтоб помнить, верить, знать всех и любить!
ВЕРА ПЕТРОВНА ПРОЦЕНКО-ПЕВЗНЕР (1919-1992г) моя мама
Осеннею порой девятнадцатого года
Мама впервые несла меня домой.
Рыльск, мостик, сыро, ветер – непогода,
Свёрток заметил немецкий часовой.
Мамино сердце взорвалось и застыло,
В пелёнки заглянул, кивнул устало: «Hut»,
Я первую оценку получила,
Ещё не зная, как меня зовут.
Была любимица отца, младшая, третья,
Брата, сестру водила за собой,
Купить просила балалайку – любила петь я,
Но не было возможности такой.
А про кино я знала понаслышке,
«Картинки бегают»,- рассказывали мне.
«На фантике конфетном скачут мышки?
Хрюкает свинка?», - как в волшебном сне!
С дочкой помещика Толстухи я дружила,
Её семья меня любила, принимала,
Лилю, подругу детства, не забыла,
В память о ней я дочь свою назвала.
Мне нравился их дом и атмосфера
Достоинства порядка и покоя,
Они для меня стали жизни мерой,
Всё лучшее взяла от них с собою.
Детство прошло и школа позади,
Лишь фотография хранит лица друзей:
Десятый класс, Коренево. Впереди
Другая жизнь! Что знали мы о ней?
Воронеж. Медицинский институт.
Мне восемнадцать. С этих юных лет
Живу сама. Учёбы пот и труд,
И писем от родных живой привет.
У Ниночки дочурки родились,
Я на каникулы к ним в гости приезжала,
Девчушки милые! Волосики вились…
Коротких встреч всегда так было мало.
Три года позади, экзамен сдан!
Домой, к родным! Люблю места свои!
О чём там страшном вещает Левитан?
Война! Уже идут кровавые бои.
Что будет со страной, с нами со всеми?
Наш институт переведён в Алма-Ату.
Брошено в землю жизни, смерти семя,
Судьба подводит чёрную черту.
Эвакуации лишения и голод,
Был день, когда лишь луковицу съела,
В душе тоска, боль, неизвестность, холод…
Вчера в горах урюк собрать успела.
Ускорен выпуск наш. С сорок второго –
Волховский фронт, место Боровики,
Рота медусиленья 39,
Хирург 54-й армии. Бои
Велись по направленью Волхова,
Синявино, Мга, Глажево, Жарок…
Нас перебрасывали в гущу молоха,
Когда санбат сам справиться не мог.
Весь этот ужас не сказать словами,
Потоки раненых везут ночью и днем…
Все чувства притупить и лишь делами
Помочь, спасти, нередко под огнем.
Гангрена, ампутация, шок, кровь…
Части ушли вперед, с больными мы в лесу,
Первая помощь, отправить в тыл, чтоб вновь
Все повторить. Честь «Красного Креста» несу.
Фронт 1-й Украинский – маршал Конев,
Сорок четвёртый год на запад нас ведёт.
Я капитан. Германия – Гляйвиц, Хондебрек…
Весна. Победы сорок пятый год!
Душа поёт, вперёд домой летит,
А чувство первое, плача, хороню,
Фото на память: « Милой Вере – Леонид».
«Встреч не ищи!» – пишу, а письма всё храню…
Короткий отдых и снова назначенье:
Квантунский полуостров, Порт-Артур.
Древний Восток! Вселенной пробужденье!
Сердце моё пронзил стрелой Амур.
Певзнер Владимир – мой ангел и мой свет,
Моя любовь и друг незаменимый,
С тобой прожили сорок восемь лет
И каждый вечер молю бога: « Будь хранимый!»
Он окружил меня вниманьем и теплом,
Заботой, нежностью, невиданным убранством,
В роскошном номере гостиницы живём,
Китайской кухни отдаём дань явствам.
В сорок седьмом Танюша родилась,
Счастливы были и гордились дочкой,
В честь Окуневской она мужем назвалась.
Не спит! Год пели песни каждой ночкой.
На родину вернулись. Встреча с мамой,
Отца уж нет, а бабушка жива.
Съехались сёстры, племянницы – оравой
Такой мы счастливы! Вновь проросла трава
На дорогом подворье, цветёт, помолодевши, груша,
Мы снова вместе, значит будем жить,
Встречать рассвет, кукушку долго слушать…
А что пережили – вовеки не забыть!
Весна. Звёзды под знаком Овна,
Мы в Харькове, знакомство с мамой мужа:
«Помни, что он еврей!»,- сказала Софья Львовна,-
«Опасно быть евреем, беречь нужно!»
И рассказала мне историю свою
О том, как с мужем молодым, больным чахоткой,
С маленьким сыном, оставив всю родню,
Климат Земли Обетованной сочла находкой:
"Загадочные земли Палестины…
Мы Тель-Авив и Хайфу обживали,
Днём вымирало всё, закрыты магазины,
Жара, пески хамсина обжигали.
Выздоровления надежды не сбылись,
Муж в Цфата санатории был плох,
Быть, иль не быть? Останься! Возвратись!
Что будет дальше, ведал только Бог!
Корабль последний покидал страну…
Терзаемая сына будущим и мужа,
Домой вернулась в Харьков, в свою родню,
Певзнер Шамаю врач уж был не нужен.
Его проведывали мать, отец и братья,
Но налицо кончины предпосылки,
Семья надела траурные платья,
Невестке с внуком слали письма и посылки.
Вся жизнь моя с тех пор посвящена лишь сыну!"
Я слушала и в чувствах укреплялась,
Ещё одной трагедии картину
Узнала. От сострадания на части сердце рвалось.
С мужем, Танюшей жили в Уссурийске,
Муж – военврач, в больнице я хирург,
Мама приехала, продала домик в Рыльске,
Работали, не покладая своих рук.
Судьба военного – объездить белый свет:
Сегодня Овруч, завтра – Краматорск,
На новом месте всё с нуля, квартиры нет,
Дежурства ночью, работа наизнос.
Татьяна выросла, Лиличка родилась, (1960)
С маленькой дочкой я помолодела.
Муж демобилизован, уволился в запас,
С надеждой в будущее семья наша глядела.
Мы в Харькове. Нет жизни кочевой!
Иметь участочек земли всегда мечтала,
Купили дачу, домик в деревне, свой,
Она отрадой, смыслом жизни стала.
Вот дневника страничка моего:
«Проснулась рано, птицы щебетали,
Слышны раскаты грома дальнего,
Земля умыта, тучи лить устали.
Чайник поставила, бурьян рвется легко,
Пол грядки помидоров прополола…
Пью кофе. Как тут дышится легко!
Урсула лижет лапу – наколола.
Сегодня обещали дети быть
И Вовочка, дорога коль просохнет,
Букеты в вазах поменять бы не забыть…
А вдруг машина на горе заглохнет?!
О, Господи! Храни его, храни!
Как самочувствие, что кушал? Не сидится!
Его все манят города огни,
Приедет, чтобы вновь со мной проститься.
Пирог с клубникой в чуде подошел…
Что ж Галочка не едет? Все дела!
Прошла к колодцу. Как тут хорошо!
Амаличка экзамен свой сдала?
Вот вечер. Снова я одна.
Случилось что? Душа моя в тревоге.
Лишь верная подружка тишина…
Ну, слава богу! Машина на дороге!
Приехали!» И так изо дня в день.
Уют я навожу, тружусь все до упаду.
Потом в шезлонг, под вишен спелых сень,
А вечером зажгу в углу лампаду…
Спасибо, Господи, за то, что я живу,
За этот дом и рай, за радости и горе,
Еще летаю я во сне и наяву,
Еще пою я в ветеранском хоре.
За холст и кисти, натюрморт, пейзаж,
За выставку мою в Доме Ученых,
К активной жизни есть еще кураж,
За круг друзей, родных, таких же увлеченных.
Еще мне хочется о многом рассказать,
Душа стихами говорит, она болит,
Порою, необъятное объять,
Порою, камнем сжавшись, вниз она летит.
Из мироощущений твердо знаю:
Не в том я веке увидала свет!
Живу, внимаю окружающим, страдаю,
На сотни «почему» ищу ответ.
Мне дорого все то, былое, детство,
Где чистота и мудрость бытия,
Интеллигентности высокое наследство,
Их честь и быт, и стиль впитала я.
Были нужда, страдания, пороки,
Но дух Всевышнего главенствовал во всем.
Читаю Льва Толстого писем строки,
Ответственность былого мы несем!
Зачем перевернули все вверх дном?
Кожанка и наган втоптали народ в грязь,
Бесы в обличье агнца с перекошенным лицом,
Никчемность возомнила: «Я есть князь!»
Так истреблять народ, над мудростью глумиться,
Стукачество, ложь, страх в кумиры возвести!
В толпе безликой я отыскиваю лица,
Чтоб сердце им открыть и в жизнь свою ввести.
Их, знаю, много, но как им тяжело
Всуе отыскивать, где перл, а где зола.
Я их люблю, врачую их чело,
Я клятву Гиппократа им дала!
Мудрость пришла с годами: вижу, слышу…
К иным она и вовсе не приходит,
Спешу заполнить пустоты любую нишу,
Надо спешить! Время былого безвозвратно так уходит!
Хочу оставить мир своих полотен –
В них свет души и красоту земли найдете!
Рукой любительской пишу. Других маститых сотен
Они ценнее! Прочувствуйте, коль сбережете!
Еще раскроюсь вам в моих стихах,
Канонов мало в них, но смысла, души много.
Это богатство все мое вмещается в руках,
Так диктовала жизнь. Не нажила другого!
Любовь, порядочность, духовность, чистота,
Непримиримость к пошлости и хамству,
Помощь болящим, общенья простота,
Радушие друзьям и нетерпимость пьянству.
Все это по крупицам в нас вошло,
Детям и внукам эти чувства завещаю.
Зерно есть суть! А плевел отмело!
Поверьте опыту!
А вам я все прощаю!
ТАТЬЯНА ВЛАДИМИРОВНА КРИВЕНКО-ПЕВЗНЕР (1947-
Отдала дань я тем, кто жил до нас,
Собрав семьи большой крупицы судеб,
Как будто с ними я жила в тот давний час,
Но не могла все знать. Да не осудят
Меня потомки тех шести колен,
Читая эти строки… Суть не в этом!
Я жизни их продлила, обгоняя тлен,
Рифмы плелись…для этого не надо быть поэтом!
«Душе созвучной» стих свой завещала мама,
Ее струна, как камертон моей судьбы,
Новый виток! Время бежит вперед упрямо,
Мне скоро шестьдесят. Пора не всуе собирать плоды.
Как трудно о себе мне вам писать!
То ль душу раскрывать, то ль хронологию бегущих лет?
Все рассказать? О чем-то умолчать?
Пред Богом предстоит держать ответ!
2006 от Рождества Христова год,
А я явилась в свет в сорок седьмом.
Восток. На краешке Земли Артура Порт.
Здесь родилась семья и мы теперь втроем.
Мне кореянка пела свои песни,
Смеясь над хлебом, жарила селедку,
Послевоенный голод был тут неизвестен,
Море кормило всех. Качая жизни лодку,
Семья плыла, подхвачена теченьем рока,
Прощай Корея! В коммуналке мы на станции Лазо.
Себя я в детстве помню мало, однобоко –
Три года мне лишь! Папе повезло!
Он в Ворошилов назначенье получил,
Скитались по квартирам в городе большом…
Здесь в школу я пошла, изо всех сил
Стараясь палочки писать карандашом.
Бабушка Нюра приехала к нам жить,
На свои плечи взяв домашние дела.
На музыку и танцы дочь водить
Спешила мама. Я в любви росла.
Бабушка Соня слала мне посылки
Ко Дню рождения – пекла еврейский штрудель,
Игрушки, туфельки, конфетные пастилки,
И книжки: «Буратино», «Белый пудель».
Мне девять лет и снова переезд
В Житомирскую область, город Овруч.
Живет патриархальной жизнью сей уезд,
Леса вокруг стеною, словно обруч.
Сам Карамзин тот город вспоминает,
В нем княжил в 1177 году Олег,
Его могилу – я была на ней – град охраняет,
Она история, потомкам оберег.
Снимаем частный домик – сад, зверье:
Кошки, бельчонок, олененок, черепаха…
Наверно, с этих лет сердце мое
Спешит спасти щенка, котенка, птаха…
В лес ходим за грибами, маслят море
И земляникой алой сплошь пестрят поляны.
Вишни висели спелой гроздью на заборе,
Слушая пьесу в исполнении Татьяны-
«Клоуны», Кабалевский – снимок есть в газете,
Гордилась мама – налицо успехи дочки.
«Путь в музыку!» - Решили на семьи совете…
Мерилом жизни моей стали ноты-точки.
Снова другая школа в пятом классе,
Мне в Краматорске суждено учиться,
Как не хотела мама жить в Донбассе,
Сестренке Лиличке тут выпало родиться.
Почти четырнадцать нас разделяет лет…
Была я тихой, скромной, худенькой, послушной,
Мама была во всем авторитет,
Отрочество текло рекой нескучной.
Запомнилась поездка с мамой. Весь
Тогда был Отчий Дом еще не продан.
Рыльск, Курской области, Чапаева 26,
Как хорошо, когда есть колыбель у рода!
Была я здесь ребёнком в два и пять:
На печке Василису помню в чёрном, как монашку…
К корове в загородку упал мяч…
«Паршивчик – Ральфик» хвостиком мешал мне кашку.
Хранит детская память суть мгновенья,
Глазами чистыми в них смотрит сквозь года,
Порой безделица важней гигантского творенья
И в наших душах остаётся навсегда.
А в моей жизни был ли город детства,
Куда летишь во сне и рвёшься наяву?
Своим я детям передам в наследство
ЛЮБВИ ПРОСТРАНСТВО. Я его найду!
Одиннадцать лет школы позади,
Бал выпускной! Шьём платье из капрона…
А на рассвете, не сказав « прости»,
Я еду в Харьков – умирает баба Соня.
Дом старый в центре – Пушкинская 3,
Квартира 20. Длинный коридор,
Шесть комнат, шесть семей живут внутри,
Людей тех лет и счастье, и позор!
В нём жили три сестры с послевоенных лет:
Варшавские: Цицилия, Соня, Белла…
Одна в чужом я городе, средь бед,
Ухаживаю за больной, готовлюсь в ВУЗ несмело.
Инфаркт у папы, он ещё так слаб,
Мечтает в город детства возвратиться,
Я взрослой жизни начинаю трудовой этап,
Стоматологии не суждено учиться.
А музыка дала свои плоды
И школа, где уклон был «воспитатель»,
Иду работать в детские сады,
Музыки, ритмики азов преподаватель.
Пишу сценарии, танцую и пою,
Весёлых праздников не счесть! На этом фоне,
Закончив ВУЗ дошкольный, я даю
Открытые занятия в районе.
Это моё призванье! Тридцать лет
Я детям прививаю добро, знанья.
В мир детства, музыки совместный наш полёт
Раскрыл мне суть секретов воспитанья.
Любовь пришла, зажгла в небе звезду.
Месяц супружеского счастья…где кумир?
« Соломенной вдовой» два года жду
Мужа из армии. Кривенко мой Владимир
Немец по матери и русский по отцу,
Крымчанин, сине море – колыбель,
Свои загадки раскрывали молодцу
Джанкойская луна и щедрый Коктебель.
Его родителей мне знать не суждено,
Он жил у тёти на Рыбасовской 16,
Сёстры, племянники в Израиле давно,
Возможность есть и счастье повидаться!
А было время, мы спешили к ним
С дочкой в коляске – дождь ли, снег ли, стужа,
Тепло тёти Розалии храним,
Дочурка носит имя мамы мужа –
Амалия. Она лицом пошла в род сестёр Лучер,
Душу её мы с мамой наполняли
Стихами, музыкой, песнями, а под вечер
«Маленький принц», «Мцыри» или «Му-му» читали.
В любимое дитя сердце вложила –
Такт, деликатность, щедрость мыслей, слов и дел,
С гитарой, музыкой навеки подружила –
Школа, училище, консерватория… Удел
Людям дарить себя. Светлеют лица…
«Фиеста», как дуэт гитарами звенит!
Хочется музыке высокой поклониться,
Что с душами людей она творит.
Близки мы с дочерью, живу её судьбой,
Себя ей, внучке Лизе посвящаю…
Люблю одна побыть сама с собой,
Родных и близких часто навещаю.
К нам Лиля всем семейством приезжает,
Кирилл, племянник, перешёл в десятый класс,
Он папу нам порой напоминает,
А мама видела его лишь только раз.
Нет мамы, папы… Кто же, коль не я
Устои сбережёт семьи неординарной!
Уходят близкие и остаётся колея
Бездонная, как свет луны в небе янтарной.
На даче мама собирала всю родню,
Ночь напролёт текла река общенья…
В душе я эту атмосферу сохраню,
Она источник моих дум и вдохновенья.
От суеты и шума городского,
От скрежета машин, людской толпы
Устала я. Пристанища другого
Искала долго. Не сбиться бы с тропы!
Оторванные от земли, природы –
В многоэтажках всё вокруг ничьё! –
Из-под ног почву выбивая у народа,
«Нельзя!» – кричало сверху вороньё.
Мы круто изменили жизнь свою!
Муж-труженик всего добился сам.
И вот пять лет, как я живу в раю,
Молитву воздаю ему и небесам.
Наш ДОМ в Пересечном на берегу реки-
Любви пространство – вот оно, любуйся!
Трава, деревья, пруд, цветы – мазки
Природы, красоты и солнца буйство!
Мечту и обещание нашла.
Смотри, Амаличка и Лизонька! Вот счастье!
Пусть этот ДОМ и тонкая ветла
Хранят тепло и ауру участья
Для ваших внуков, правнуков. Наш род
Обрёл гнездо. Да будет век их долгим!
Какой бы ни был жизни поворот,
Храните дар! Это наш вклад и вечный долг им.
Осталось нас, родных на свете мало…
Неотвратимое желанье обрела
Их навестить, поговорить, намедни как бывало…
Мы с Нелличкой близки, недавно у нее была.
А Иду не видала десять лет,
В дверь постучала без предупрежденья-
В час юбилея я попала на обед,
Не зная даты Дня ее рожденья!
Встречалась с Линочкой, узнала адрес Глеба,
Стояла у могил, прощенья попросив…
Снег хлопьями валил, не видно стало неба,
Нас по колено замело - уйти не было сил.
Мечтаю встретится я с Верочкой-сестрою,
Дорога в Обнинск ждет, я время тороплю…
Мы в детстве виделись. Волнения не скрою,
Чтоб вновь сказать им: «Я вас всех люблю!»
От Инны писем нет, боюсь плохих вестей,
Откликнись, напиши, ну, отчего молчишь ты?
Найти в Хабаровске ее бы сыновей,
Сказать, что двери дома нашего открыты!
В Израиле я дважды побывала,
Искала деда своего следы…
Дочь его брата, Адину отыскала…
О, чудо! Вновь протянуты мосты!
Земля большая! Где бы мы не жили,
Как дар бесценный надо сохранить
Родство. Одну фамилию носили!
НЕ ОБОРВИ
РОДА
СВЯЗУЮЩУЮ
НИТЬ!
2006г.