ВЕНОК СОНЕТОВ
ОДНА ДОРОГА К РАЮ
Людмиле ФРОЛОВОЙ посвящается
1
Когда бы мне взойти к трибунам людным,
Бесплотным голосом, без страха стрел в ответ,
Когда б посметь в порыве безрассудном
Поведать свой единственный секрет,
Взращенный на крови потерь и боли,
Любовью в каждой мышце орошенный,
Тем более приятием пронзенный,
Чем жестче помнит отторженье доля,
Не стало б мне нужды скрывать секрета.
Вот он: когда все попраны обеты,
Несчастливы подлунные сыны,
Им не соединить в цепочку звенья,
Пока не хватит сил для откровенья
В терпении дождаться тишины.
2
В терпении дождаться тишины,
И дать ей слово – пусть она расскажет,
Что ни за кем не ведает вины,
Не помнит немоты своей и даже
Того, как оглушали Землю-мать,
Взрывая небо, недра, океаны…
Мы так росли – дерзки, вольны и пьяны-
Способные лишь брать, и брать, и брать,
И требовать, и надрываться в крике,
Затаптывая память в пыль на пике
Страстей, пока был опыт жизни скудным.
А сколько нужно боли, крови, срывов,
Чтоб, прозвучав струною без надрыва,
Почувствовать свой голос неподсудным!
3
Почувствовать свой голос неподсудным,
Качнуться, чуть не рухнув со ступеней,
И жить теперь с предчувствием подспудным,
Что тает, как мираж, кусок шагрени,
Но вновь бежать, себя ожесточая,
Свой опыт единя с годами купно,
Решать за всех, Фемидой неподкупной
Себя порой всерьез обозначая.
И жаждать снова больше, выше, слаще,
И лишь во снах тревожиться все чаще,
Как будто от сознания вины,
Но вдруг разбив постройки на обломки
Познать себя вне жен, мужей, потомков,
Познать себя вне мер своей страны.
4
Познать себя вне мер своей страны,
Почувствовать манящую свободу,
Как будто кроны снова зелены,
Как будто не мутились илом воды,
Как будто нет зияющих пустот,
Как будто этот мир – паяц, всего-то,
И примитивна клоуна работа,
Что очевидно с наших-то высот.
Как будто мир - работы рукотворной -
Мы переделать в силах непритворно,
И это нами выбранное дело,
И можем мы перелепить планету,
И так подняться над рутиной этой,
Чтоб голос мог достичь любых пределов.
5
Чтоб голос мог достичь любых пределов,
А мы, не постигая всякой сути,
Но разгоняясь, чтобы кровь кипела,
По трупам душ – мальки в болотной мути-
Все тянем вверх решительные лица,
Стремясь попрать законы мирозданья,
И приказать сознанью и созданью:
Умолкнуть и перевернуть страницу.
А мы, покуда кудри не редеют,
Сумеем отстоять свою идею
И докричаться до - судьбу листая,
Небрежно: мы добились, получили,
Внедрились, поднялись, изобличили -
Любой возможной человечьей стаи.
6
Любой возможной человечьей стаи
Коснуться, и понять, что нет ей дела,
Что каждый - век, как может, коротает,
И стая как летит, так и летела,
Бежит, как и бежала, устремлено,
Плывет, как и плыла в свои глубины…
И мы услышим вдруг, что голос сына
Ломается, и вот – звучит влюблено,
И осознаем: наше назиданье
Минует это юное созданье,
И кажется, что мы теснимы к краю,
А в этом неизвестном поколенье
Вдруг кто-то посмотрел на нас с томленьем
И произнес: Одна дорога к раю…
7
И произнес: Одна дорога к раю!
Моя любовь мне открывает двери!
…Лишившись языка, в ответ взираем,
Забыв про полный список фанаберий,
Который мы зачитывали сами
Так ерепенясь, так гордясь наукой,
Постигнутой трудом, упорством, мукой,
Давя мускулатурой и басами.
А некто отрок – деньги, секс, свобода -
Меняет нам картину небосвода,
Нас списывает ловко и умело,
Противоречит, не моргая глазом:
«Хочу сейчас и буду тоже сразу,
Но не потом, когда остынет тело!»
8
«Но не потом, когда остынет тело,
Нам так нужны вниманье и забота,
Вернись!» - грозит родитель неумело…
Мы просим, так вернее. Только что-то
Никто нас не услышал, дверь закрыта,
Из-за окон воинственные крики
И смех, и визг, и брызги, искры, блики…
Их час пришел. А наша карта бита.
И в зеркале увидим мимолетно -
Редеет шевелюра, неохотно
Заметим – лоб давно уже в распилах…
И вдруг поймем: еще не вышли сроки,
Мы не «потом» дадим свои уроки,
А именно сейчас, пока мы в силах.
9
А именно сейчас, пока мы в силах,
Отмахиваясь от волнений предков,
От притязаний, жестких, словно вилы,
От поучений – метких и нередких,
Мы вслед потомкам смотрим возмущенно,
Мы поучаем, рвемся, направляя,
Мы мечемся от края и до края,
От старых и остывших до влюбленных.
Кричим назад: устои отмирают!
Кричим вперед, что ничего не знают,
И крутимся, как флюгеры в ветрилах,
Захлебываясь в умозаключеньях:
Ведь как тут не понять, в каких мученьях
Все человечество - мы - выжили в горнилах!
10
Все человечество - мы - выжили в горнилах,
Политика удавкой на планете,
Мы – пешки, о всемирных воротилах
Мы говорим и старикам, и детям,
И длятся беспрерывно монологи,
И целей не касаются ответы,
И словно белка в колесе сюжеты,
И где-то обрываются дороги,
Но вот однажды, чье-то сердце встанет
Как вкопанное, и, назад взглянувши,
Ни критики не встретим, ни привета,
И вдруг, как у разбитого корыта,
Подумаем, что много пережито
Таких страстей… И как терпел он это…
11
Таких страстей… И как терпел он это…
Или она… Но кто-то жив покуда,
И вот, не засыпая до рассвета,
Мы молимся и ожидаем чуда,
Мы вспоминаем, что нам говорили,
Мы сожалеем обо всем на свете,
И если мы кому-то еще дети,
Нам повезло. Гуляке и кутиле,
Сбежавшему, зануде, эгоисту,
Забывшему, трудяге, моралисту –
Любому шанс предстал сменить «работу»,
Увидев немощь там, где крепли пары,
Чуть дрогнув, осознать, что мы – не стары,
Но время подошло платить по счету.
12
Но время подошло платить по счету.
И вот, как будто это наши дети,
Мы окружаем стариков заботой,
Печалимся над каждой из отметин
Беспомощности, немощи и боли
В каком-то эфемерном переносе…
И больше ничего у них не просим,
Одно лишь: «Поживи еще» - не боле.
И, силясь, не даем закрыться двери -
Конечно, если люди мы, не звери -
Чтоб в бесконечность растянулась квота
Его спокойной радости о веке,
О мире, о любви, о человеке…
Он стар, и нет ему другой работы.
13
Он стар, и нет ему другой работы,
Он будет жить, лишь обретя пощаду,
В безмерности божественной субботы,
Не пастухом разрозненному стаду,
А вновь – овечкой малой под защитой,
Птенцом, в своем гнезде неуязвимым,
Ребенком долгожданным и любимым,
Инфантом, окруженным верной свитой,
Возвратен путь любой, в речном теченье
Есть миг, который расширяет звенья
И океан, храня свои обеты,
Приемлет. Люди – океан для Бога.
Он так устал. Теперь Его дорога -
Нам Сыном стать – в лучах любви и света.
14
Нам Сыном стать – в лучах любви и света
Своих детей, что взрослость ощутили,
И чьи тела давно несут отметы
Их бренности, и жаждут, чтоб простили
Их души, искупления не чая…
Но только в милосердии едином,
В готовности отца увидеть сыном,
За будущее мира отвечая,
Возможность подарить потомкам утро,
И видеть небо в красках перламутра,
И братьев в ликованье многотрудном,
И этот миг внезапно наступает,
Где каждый в откровенье осознает:
Когда бы мне взойти к трибунам людным!..
15
Когда бы мне взойти к трибунам людным,
В терпении дождаться тишины,
Почувствовать свой голос неподсудным,
Познать себя вне мер своей страны,
Чтоб голос мог достичь любых пределов
Любой возможной человечьей стаи
И произнес: Одна дорога к раю,
Но не потом, когда остынет тело,
А именно сейчас, пока мы в силах,
Все человечество - мы - выжили в горнилах
Таких страстей… И как терпел Он это…
Но время подошло платить по счету:
Он стар, и нет ему другой работы -
Нам Сыном стать – в лучах любви и света.