А мыши плакали, кололись, но с надрывом
Жевали кактус, обозвав его текилой.
От боли, счастья и усердия сводило
Вставную челюсть тех мышей, кто вышел рылом.
Он был летучим, и рождён отнюдь не ползать,
Он плохо видел, но лечился ультразвуком.
Его пример – одним бельмо, другим наука.
Он вышел в люди, и хотел вторую дозу.
Она была крутою мышкой без проводки,
Четыре кнопки и колёса по программе.
Она хотела не мышей, а мишек Гамми,
Что на дисплее появлялись после водки,
Которой, кстати, протираются контакты,
И что ведёт мышей летучих до падучей...
Случилось так: они упали, дикий случай
Их свёл у кактуса в паденья артефакте.
И вот сошлись, ночной кошмар с прибором зрячим,
Сквозь интерфейс, как два сатира, два примата,
Сплетясь в экстазе, на горшке, где кактус мятый,
Любовным знаком отвлекал мышей от плача.
А мыши плакали, кололись, жрали жижу,
Что, как текила, но с колючками, стекала.
Останки кактуса являли остров малый...
Век 21-й. Пресловутый и бесстыжий...
Как и 20-й. Продолжение, как прежде.
Попытки пали. Веры скомканы толпою.
Мы – до мышей... Любовь – как таинство запоя.
Лишь только память оставляет шанс надежде...