1.
Сломанное стропило плеча торчит из рваного крыла
и крыло, как знамя разгромленных, волочится по земле.
В небо уже не подняться. Еще пара дней боли и голода.
Нет ни рыси, ни койота, чтоб сократить ожидание смерти. Это игра без прикупа.
Но на земле среди дубовой поросли он все надеется услышать
хромую поступь спасения. Ночью ему снятся свобода и полет.
А рассвет безжалостен - еще остались силы, и оттого острее боль
и беспомощность. Днем появляются бродячие собаки и кружат вокруг него.
Лишь избавительница-смерть смирит эту голову, бесстрашную решимость,
грозный взгляд. Неистовый Бог вселенной порой милостив к тем,
кто просит о милости, но почти никогда к гордецам.
Вы ничего не знаете о нем, люди, сбившиеся в кучу а, может, забыли о нем.
О нем напомнит дикий, необузданный ястреб.
Прекрасный неистовый ястреб - человек присмерти вспоминает его.
2.
Если не думать о наказании, то мне легче убить человека, чем ястреба.
Но этому краснохвостому жалость уже не поможет – кость раздроблена,
крыло волочится по земле, цепляясь за когти.
Мы кормили его полтора месяца, потом отпустили.
Он бродил на мысу, а вечером возвращался просить смерти.
Но не как нищий – по-прежнему гордый, несдавшийся взгляд.
На закате я даровал ему пулю.
То, что упало на землю – обмякшие, женственные, как пух совы, перья.
То, что поднялось вверх - свирепый натиск: в страхе вскрикнули цапли
у разлившейся реки,
когда он выскользнул, как клинок из ножен.
с английского
Robinson Jeffers – Hurt Hawk
I
The broken pillar of the wing jags from the clotted shoulder,
The wing trails like a banner in defeat,
No more to use the sky forever but live with famine
And pain a few days: cat nor coyote
Will shorten the week of waiting for death, there is game without talons.
He stands under the oak-bush and waits
The lame feet of salvation; at night he remembers freedom
And flies in a dream, the dawns ruin it.
He is strong and pain is worse to the strong, incapacity is worse.
The curs of the day come and torment him
At distance, no one but death the redeemer will humble that head,
The intrepid readiness, the terrible eyes.
The wild God of the world is sometimes merciful to those
That ask mercy, not often to the arrogant.
You do not know him, you communal people, or you have forgotten him;
Intemperate and savage, the hawk remembers him;
Beautiful and wild, the hawks, and men that are dying, remember him.
2
I'd sooner, except the penalties, kill a man than a hawk; but the great
redtail
Had nothing left but unable misery
From the bone too shattered for mending, the wing that trailed under his
talons when he moved.
We had fed him six weeks, I gave him freedom,
He wandered over the foreland hill and returned in the evening, asking for
death,
Not like a beggar, still eyed with the old
Implacable arrogance.
I gave him the lead gift in the twilight.
What fell was relaxed, Owl-downy, soft feminine feathers; but what
Soared: the fierce rush: the night-herons by the flooded river cried fear at
its rising
Before it was quite unsheathed from reality.