ШАБАШНИК ВАНЯ
Представьте: жара в 35, дети прячутся в тень,
Термометры плавятся... Солнце палило весь день.
Толстяк, весом в 200 кило, в голубом колпаке,
С огромной сигарой во рту, отдыхал в гамаке.
Под сенью высоких берёз, без проблем и забот
Он часто скучал, наблюдая за ходом работ
Строительных. Ваня, шабашник, по кличке пострел
Усердно гнул спину дугой и ритмично пыхтел.
Без права на отдых. Тяжёлую долю свою
Он тысяча раз проклинал, но терпел. На краю
Прекрасной, как смерть сама, крыши, за воздух держась,
Он думал о сыне хварающем; тесная связь
С последним его заставляла пахать на износ.
Сигарой дымя и ссылаясь на жуткий склероз,
Толстяк рассуждал о здоровье, о жизни, о том,
Как быть с безответно-влюблённым персидским котом:
Кастрировать али невесту бедняге сыскать.
Затем - о еде, может быть потому, что икать
Он начал пронзительно-звонко, пойми - почему.
И Ваня в ответ лишь поддакивал тихо ему.
Но вечер пришёл. Солнце село. Наш бедный Иван,
Напившись, лежал под забором. Гитара, стакан
И двадцать окурков, до фильтра искуренных, мне
Напомнили о чудесах, о великой стране.
Великой. Богатой. Униженной, нищей, больной,
Чужой, без вины виноватой, до шока родной;
Где я отравляюсь вином, ненавижу, люблю,
Терплю, обгораю на солнце, стою на краю;
Куда возвращаться не стоит, уехавшим прочь,-
Куда-то на запад в июньскую тёплую ночь,
Мужчине и мальчику, что тяжело заболел,
Им, счастья искавшим на этой несчастной земле.
2007г.