Жизнь, уходящая из моего тела, –
не есть тема предела,
не есть тема, заслуживающая пристального внимания,
суживая рамки личного существования,
умозрительно умирая заранее,
впадаю в то, о чём душа пела,
не зная усталости престарелой плоти…
Чем дольше живёте, тем более устаёте жить,
прячьте не прячьте – это так, не иначе,
это естественно, как мелочь сдачи
после размена крупной купюры…
Как же быть? –
Находить лазейки в жизнь, не зависящую от разрушений тканей,
данных на время…
Для певчей гортани это единственно верная тема.
Смертью грядущей, как и всё мыслящее живое, ранен –
воскресаю в каждом изгибе линий, доступных взгляду –
ищущее продолжения в незнающем тлена сердце радо
мелочи каждой и теорема бессмертия, на ладони
листика, льнущего к глазу,
нерукотворно возникшей фразой
в тетрадь впадает
и упраздняет власть предопределённых агоний…
Влюбленно смотрю на остающееся после меня!
Не зная дня ухода из этого мира,
каждой мыслью впадаю в природу,
в предположительное сознание созерцающего её народа,
незанятого проблемами своего огорода…
И ставшая храмом незаказанных министром культуры
стихотворений квартира
выдаёт на гора
размером цепким выточенные скульптуры
жизни непреходящей,
настоящей,
таящей обаяние
индивидуально состоявшейся натуры,
живущей грядущим,
хранящим в чистом –
отстоявшемся - виде
(восславим бессмертие на уровне выживания вида!)
все наши, достойные быть, «сегодня» и «вчера»,
выживающие в виде живого очарования.