Бесспорно, милая тоска,
Когда сидишь один, унылый,
В глазах блеснёт одна искра,
Твой милый образ, мне любимый.
Нас врятли реки и моря,
Разлучат, горы и пустыни,
Леса, где не видна заря,
Для нас помехи нет отныне.
Пусть вдалеке, пусть мы не рядом,
Вдали одна спишь, при луне,
Я всё равно с тобою, рядом,
Душою, мыслями, во сне.
Когда пьёшь чай и ложишь сахар,
Берёшь любимой ты второй
И передёрнешься от страха,
Ведь ты один и нет здесь той.
С которой чай пил, ложил сахар,
Любимой ласковой, родной,
Хоть голову ложи на плаху,
Нет всё равно её с тобой.
Проснёшься рано, на рассвете,
Прижмёшь подушку у виска,
Опять тебя со мною нет и,
И пробирает грудь тоска.
Встаю один, ложусь
И с добрым утром говорю,
Сам раб себе и господин,
Но без тебя я не могу.
Я не могу прижаться к телу,
В дали, забытому чуть мне,
Коснуться губ, давно уж смелых,
Ни как в первые давших мне.
Глядеть лишь в след, удравшей юной,
Через забор от молодца,
Прекрасной девушке, как дюна,
Но не сбежала от стрельца.
Стрельца, шального купидона,
Пустившего ей вслед стрелу,
Ушёл ни с чем тогда до дома,
На утро всё предал перу.
Как в этот миг, пишу тоскуя,
О нежных, ласковых руках,
Тебя любил, тебя люблю я
И на яву и в своих снах.