Юлии Г.
На улице Бахрушина,
где снег кряхтит простуженно,
все фильмы пересмотрены,
все возмужали отроки,
так повзрослела недоросль
и закружило небо нас
над кирпичами старыми,
Замоскворечья чарами.
Ещё стоят училища,
но воздухом чистилища
наполнены прихожие,
и косятся прохожие
на тех подростков искренних,
чью веру скоммуниздили,
чьи съедены рогалики
и прохудились спальники.
Мы – пионеры осени,
бахрушинские ослики,
бредущие на практику
(в портфелях – математика)
и – диспансеризацию
с причёсками дурацкими
поныне, как и в будущем –
все любящие – к любящим
по переулку скользкому –
осколки – днями сколькими
ещё, поди, одарены? –
последние проталины.
На улице Бахрушина
ещё не всё разрушено
и галки, словно в гавани,
где храмы пятиглавые –
галдят, не успокоятся…
Будёновская конница –
любая юность! Юбочка
твоя мелькает, Юлечка,
вдали, где с перспективою
сливается счастливая
судьба – узнать всё заново,
где золотое зарево
рассвета над Зацепою,
где целовал за церковью
сокурсницу жеманную
фортуны рыжий баловень.
Там молоко просрочено
и в бакалею – очередь,
но главное и нужное
рождалось на Бахрушина.
4.03.09