Довелось мне здесь, в Праге, попасть на постановку "Онегина" скромным русским театром. Впечатление см. ниже...
«Онегин» жжет – чего же боле?
Что я могу еще сказать?
Мы понимаем – в вашей воле
Все, что угодно показать.
Но к зрительской несчастной доле
Хоть каплю жалости храня,
Сценарий стоит поменять.
Мы сразу вас разоблачили:
Поверьте: вашего стыда
Мы не узнали б никогда
Когда б вы микрофон включили.
Талантливый артист и чтец,
За автора читавший текст
Озвучил пушкинские строки
(Включая даже диалоги)
Зачем вы пригласили нас
В свое Заторское именье?
Зачем потратили мы час
На столь «живое» развлеченье?
Быть может в ходе представленья
Еще появится (как знать?)
Идея данного сюжета.
Нам остается лучик света -
Евгения на сцене ждать.
Другой! Нет, ни за что на свете
Не догадалися бы мы,
Что, равно Пушкину-поэту,
Онегин темнокожим был!
Мы удивилися подлогу,
Но всех порадовал прием -
Красив Онегин, слава Богу:
И голос, и акцент – при нем!
Но факт престранным показался,
Что в самом деле вечер чтенья
С чередованьем песнопенья
Спектаклем музыкальным звался
Нет! Явно это был не он!
Средина сцены пустовала,
Толпа едва ли успевала
Следить за действом с двух сторон.
Но все ж на умиленье зала,
В театра творческой тиши,
Письмо татьянино сначала
Актриса чешская читала.
Заметить стоит – от души!
И только лишь одно мгновенье
Это актерское виденье
На сцене призрачно побыв,
Исчезло тихо за кулисы.
(Она одна была актрисой)
И тут начался детектив…
Но кто же? Ангел ли хранитель?
Или коварный искуситель
Онегина вдруг подменил?
Без всяких лишних предисловий
Наш шоколадный заяц сплыл
И его место занял новый…
Но что возьмешь! Наивен зал
Он ждал еще страстей накала
И громче музыка звучала,
И кадры фильма, сцены бала
Нам луч проектора вещал.
Но в ожиданьи кульминаций,
Готовя руки для оваций,
Обманутый народ скучал.
Безумно пафосным финалом
Желая увенчать сюжет
Герой листы, под вздохи зала
Подкинул… Рукопись упала
Такой же кипой на паркет!
Кончаем! Страшно перечесть…
И в страхе за театр русский,
Мы умолчим, чтоб не порочить честь,
О том, кому принадлежало то искусство!