ЕГОРУ ЛЕТОВУ
Где-то в моей отчаянной ране
Царит горстка сахара,
Царит пустыня Сахара,
Царит пустыня сахара,
Горстка песка.
Сахарная пустота.
Царит Париж Генри Миллера
И мой собственный город –
Закуток, где все названия с маленькой буквы.
Где все моря впадают в реки.
Где ранят имеющих бинт и йод,
Где любят готовых прислуживать.
И двадцать два пламенных года
Рвутся к горизонту дымом –
Прочь отсюда:
По страницам книг,
По струнам гитар,
По мелодиям из колонок,
По огрызкам своего творчества,
По виртуальным нитям всемирной паутины,
По нелепым картинкам,
По музыкальным шкатулкам,
Черепным коробкам,
Музыкальным коробкам,
Черепным шкатулкам…
Я сшиваю горящую рану
Со всей этой грязью,
Даже не дезинфицируя,
Широкими стяжками водопроводных труб,
Весенних трав –
Крепко-накрепко.
Я окажу себе первую помощь.
Тебе я помочь не успела:
Моя последняя помощь оказалась лишней.
Что-нибудь да придумаем.
Заживут же раны?
Эх, славно заживём…
Те же дни.