* * *
1
Колонны, шпили, купола.
Вдали за занавесом белым
Дымится сонный день, дотла
Он догорит, но чую телом
Все кончится когда-нибудь:
Мельканье фар и дребезжанье
Трамваев, значит горожане
Исчезнут, в бесконечный путь
Уйдут пустые лодки их
По малой Невке и Фонтанке.
Вода каналов нянчит склянки,
За ней оград темнеет штрих.
Зевают каменные львы,
И глухо колокол гранитный
Всей набережной монолитной
Дрожит под вздохами Невы.
Встречает город торжество.
Безмолвный, опустевший колос,
Из-за метели слышен голос
Отдавших жизни за него.
Они верны ему в веках.
Мы – их измучившие гости.
И перемоют наши кости.
Они за совесть и за страх.
Ведут ко входу в твой Аид, -
Метро, - ступени за спиною.
Над леденящей тишиною
Последний ангел – снег летит.
Как в странном кадре из кино,
Вдруг стало ветрено и пусто.
На людных станциях темно,
И пересохло Стикса русло.
Проснусь. Не открываю глаз.
Ты рядом безмятежно дышишь.
За то, что неба ты не слышишь.
Быть может, суд минует нас.
2
Зевают каменные львы,
И глухо колокол гранитный
Всей набережной монолитной
Дрожит под вздохами Невы.
Встречает город торжество.
Безмолвный, опустевший колос,
Из-за метели слышен голос
Отдавших жизни за него.
Они верны ему в веках.
Мы – их измучившие гости.
И перемоют наши кости.
Они за совесть и за страх.
И расступилась тишина
Встают во мгле строги и седы
Отцы, и прадеды, и деды
На лицах гордость и вина.
Под ношей каменной притих
Угрюм и строг батрак безродный,
И саночки везет голодный
С привычным гробиком на них.
Они равны и млад и стар
И кровью с камнем обручились
В шеренге этой примирились
Аристократ и комиссар.
Беззвучен их тревожный хор,
Они хозяева и тени,
Что обвиняют нас в измене.
Молчанья страшен приговор.
Ведут ко входу в твой Аид, -
Метро, - ступени за спиною.
Над леденящей тишиною
Последний ангел – снег летит.
Как в странном кадре из кино,
Вдруг стало ветрено и пусто.
На людных станциях темно,
И пересохло Стикса русло.
Проснусь. Не открываю глаз.
Ты рядом безмятежно дышишь.
За то, что ты меня не слышишь.
Быть может, ад минует нас.
21. 03. 09