В ОДНОМ ЛИТО
Придя, в ЛИТО, я встретил там пиита –
Лауреата премий всех имен.
Он выглядел солидно, деловито,
Но почему-то я не знал кто он.
«Ты кто такой?», - спросил поэт сердито,
Ты, чьих кровей, и из каких ты стран?
Через какое поэтическое сито
Прошел ты, или просто графоман?
И я назвал известного поэта,
Что написал: «Сиреневый туман»
Однако он ответил мне при этом:
- Забудь его, начни другой роман.
Ну, что ж садись, если пришел учиться,
Я научу тебя писать стихи.
Печататься - не надо торопиться.
Я знаю, что твои стихи плохи.
Ведь ты не член писателей Союза,
Литинститут московский не кончал.
В моем ЛИТО особенная Муза.
Такой еще ты в жизни не встречал.
Садись и слушай, как читают наши.
И я хочу, чтоб сразу понял ты:
Мои поэты – всех поэтов выше.
Сам Пушкин не творил подобной красоты.
Я сел в углу, а страх бежал по коже.
Вот это да! Куда же я попал?
Но сквозь испуг, я смог услышать все же,
Стихи, что раньше вроде бы читал.
Мне показалось, что поет Есенин.
Про свой забытый, деревенский край.
Про месяц, и распахнутые сени,
И выпеченный в печке каравай.
И слушая стихи, мне стала сниться,
Деревня допотопных мужиков,
Фантазия «березового ситца»,
И стало жаль мне этих чудаков.
Мне стало жаль, что до сих пор не видят
Слепцы, что нет деревни больше той.
Они ж вокруг пустой кормушки бродят
И вспоминают век тот золотой,
Когда поэтов – партия кормила,
А тем, кто посвящал поэмы ей,
Она большие денежки платила,
Чтоб «гениям» жилось повеселей.
Но где теперь избранники той власти?
Они, со всеми опустились в трюм,
Но как же хочется опять попасть им
На бал судьбы, одев былой костюм.
Вот и строчат теперь поэты эти
Молитвы и читают вновь талмуд,
Надеются они опять, как дети,
Что их к кормушке новой позовут.
Но новый век не требует пророков.
Всем надоел «духовности обман».
Теперь поэзии божественной уроки
Вам даст в ЛИТО сверхновый графоман.
Коль нет души – ее не растревожишь.
Без мысли - не зажечь свечи.
Кто не писал, тот и писать не сможет –
Учи его тому, иль не учи.
(Ямб 11-10. А=о, Р=83.3, Гл.=23.2, ХО=71.7, ПО=58.3, С3=80.5)