горе мое
как же дорого мы обошлись, тем, кого не сумели увидеть друг в друге
старая куртка, под ней и под ветром, как лист, почерневшее что-то колотится –
в руки боязно взять,
потому мы их прячем в карманы-перчатки
темнеет все раньше и раньше
это как голос, который боишься сломать, потому что он был у того, кем не станешь
больше уже никогда
на работу вставать в пол-седьмого
встаешь в шесть-пятнадцать, и страшно,
голос звенит, оттого забывая слова,
что звучит «не мое», а выходит «не наше»
время идет, мы всегда опасались врачей,
время идет, доливая полыни в бокал,
плакал ребенок нечестно-нечестно-нечес
но, мое горе, ребенка никто не слыхал