Мозг вышиблен напрочь остатками ночи как пулей;
навылет, насквозь, оставляя горчащие звуки.
Шаги? Просто шорох?
Дрожащие губы и руки,
и свет фонарей, отражённых на выцветшем тюле.
Пришедшая ночь всё же глубже, чем вскрытые вены,
чем боль где-то там, на осколках разбитой морали.
Сегодня соседи проснутся от "Все вы достали!"
как жаль, что нельзя докричаться до центра вселенной,
хотя бы до центра квартала, сорвать себе голос,
чтоб жить в тишине, не срываться на каждое "здравствуй",
звонок телефона и прочее. Тихо злорадствуй,
весна-на-пороге. Ну где там стоп-кран, или тормоз,
чтоб можно пускать под откос свои тусклые мысли,
а после опять замолчать и не думать о завтра;
вдыхать эти чёртовы запахи вечного марта
и молча смотреть в монитор, где меж строчек повисли
мольба, чьи-то просьбы и ссоры, пустые упрёки,
солёные слёзы и сладкий угар многоточий,
ненужные письма и прочее, прочее, прочее,
что нам говорит, что мы все и всегда одиноки,
и буквы в ряды, и полёт непонятных, сумбурных
идей, что вбиваются в мозг, словно штопор в бутылку,
и падают мёртвыми птицами, встретив ухмылку...
И бьют, отрезвляя, по пальцам, вискам, по затылку.
Мозг вышиблен напрочь остатками ночи как пулей.