Мое звонкое счастье, моя дурманящая зазноба,
Мое творческое бессилье с повадками злого сноба,
Мой печальный смех, сдирающий до озноба
Всю кожу с меня.
Защищающий, как смола.
Моя ржавая рана, с которой стихами хлещет,
Мой смеющийся с зуботычин и от затрещин.
Живущий во мне, который на столько вечен,
Что за этот год я стала себе мала.
Да, я помню еще твой горько-соленый привкус,
Твои маленькие ладони, неровный прикус.
Особенно, если я вдруг я роняю миску с
Чем-то,
подув, кто отражается в карих твоих очах,
И от этих мыслей нечем дышать и липко,
Моя саднящая червоточина, злая пытка.
Мой мальчик, моя беспомощная попытка
Не искать твой запах в снующих тут москвичах –
Это все, что осталось:
молчанье тугая ноша,
Ведь я все еще вижу и помню тебя хорошим.
Как она, свет мой, челку твою ероша
Смеется ли так, что кружится голова?
Что до меня – я делю свою жизнь на части,
До тебя и после, осколком счастья.
А сейчас – курю рассветы и тру запястья,
И мне, кажется, исполняется двадцать два…