Уберу со лба я седую прядь,
оба глаза-ба!- не читать, ни прясть.
Подыму я перст, а он скрюченный,
и нога, как пест, бьет каблучиной.
И куда иду- Бог один лишь весть!
То дурман, то дурь- в этом знать я весь!
А дорога зла да пупырчата,
вдоль дороги злак, вишь, набычался.
Как упрусь я лбом в полосатый столб;
вот такой облом! Понимаю- стоп.
Погляжу я с-под век приспущенных,
ткну сапог в сапог- так и шут бы с ним,
да трудна стезя, впору заикать:
и туда нельзя и в обрат никак,
а на этот столб не посердишься-
вдавлен он в мой лоб, вниз, до серцушка.
То высокий штиль, то кровавый шторм!
То трясун, то тик, то незнамо што.
Так стою зазря в поле, ежели
серебрят глаза злоба с нежностью...