Когда на зорьке облака
пылают розовою краской,
смотрю на милую с опаской,
дивясь, как дрогнула рука.
Ресниц застыли кружева.
Стреножен час. Невинной маской
лицо белеет кареглазки,
как сном расшитая канва.
И по губам волна слегка,
беззвучной фразою неброской -
прибоя пенною полоской,
напомнит что жива тоска.
Из плена ночи синева
рассветною предстала сказкой.
Пылает сердце нежной лаской,
в хмелю кружится голова.
Избыток чувств через края,
ведом божественной указкой,
и вечной тайной, тайной вязкой
ЛЮБОВЬ стекает, грусть тая.