У пирса будней на приколе
Не прогорела бы во мне
Вот эта жажда — выйти в море
Навстречу яростной волне.
М. Асламов.
Я сбежала на рынок с бомжами,
Потому что в школе тошно мне,
Я жизнь хочу увидеть без обманов
Несясь по жизни словно серфер на волне.
Здесь впервые я вдохнула ацетон,
Воспарив к облакам, как ковёр-самолёт,
И услышала небесный перезвон,
Который в небе издаёт
Носимый ветром мелкий искрящийся лёд.
В метаниях расстроенного духа
Не боюсь я на практике жизнь изучать:
Теория — это, что в ухо из уха,
За истину не стоит принимать.
Меня тянет в шум улиц и лабиринты подвалов,
Я порожденье урбанизма,
Здесь я изнанку жизни увидала
И — это клоака, по которой плачет клизма.
Но здесь простор для ищущей натуры
Не признающей розовых очков,
Которые для духа наподобие оков
— Жизнь не познать за чтением литературы!
Здесь я узрела апогей раскрепощенья,
С малолетками в теплотрассе живя,
Среди этих детей подземелья
Вот она - правда жизни вся!
С нами крысы живут приручившись,
С наших рук куски хлеба беря;
С нами спят, в подмышку забившись,
Прокравшись ночью втихаря.
По утрам, на немного трезвея,
Сдаём бутылки и вынимаем заначку,
Чтоб купить новый тюбик клея:
Чтоб не видеть ваших суетных будней
пресную жвачку.
И в некой радости, немного истеричной,
Словивши глюки от паров,
Жизнь видим чудной и комичной,
И мечемся смеяся меж рыночных рядов.
Мы на базаре клянчим у прохожих
И с прилавков прём по мелочам,
Мы жить беззаботно можем
Вдыхая растворитель в катакомбах по ночам.
Когда в теплотрассе ребята сокроются,
Чтоб глюки спокойно словить,
Тогда своей сутью раскроются
И ею могут тогда ужаснуть, потрясти, удивить.
Жизнь предстала в неприкрытом обличьи
Страшна и уродлива, как сатана,
Без шор и румян приличий
И её я познала до дна.
В чаду, в дурмане и подпитии
Дети сознаньем в рефлексы ушли
И во злобе и в кровопролитии
Друг друга в жопу ебли.
Там во тьме и во смраде бродячих девчонок
Просто так во все щели ебут,
Но те, обнюхавшись, уже не чувствуют спросонок,
Сознаньем отупев, в исступлении живут.
Нанюхавшись и не видя ни зги
Я выдыхаю пары во мглу,
К устам моим ты спичку подожги
И я, как Горыныч, огонь изрыгну.
Так надышалась, что развился токсикоз
И ацетон испареньем гортань мне обжёг,
И когда я провалилась в коматоз
Меня тоже ****и,
как вытерли ноги об драный мешок.
А я безвольная лежала,
Как тряпка, в грязи и в дерьме
Которое тут же, под себя я наклала
И всё наплевать было мне.
Средь этих Гоморры и Содома,
Сознанием по хаосу скользя,
Решила я, — что невозможно быть засилию закона
И без закона жить нельзя!