Он по толпе невесомо скользит кошкой,
На поясе прячет стальное и острое жало.
И можно подумать, что он это всё понарошку –
Иначе считают, кому от него перепало.
Вроде б со всеми он добр, обходительно-вежлив,
Вот только за мягонькой шкуркой стальная основа.
И знают лишь те, кто встречался с ним где-нибудь прежде,
Что может значить одно лишь циничное слово…
Он рысью проходит по лабиринтам улиц,
В пыли оставляя следы тяжёлых ботинок.
И лишь ухмыляется он, ни на гран не волнуясь,
Что может спустить жизни свой затяжной поединок.
Поверх тёмных стёкол он смотрит на мир волком,
И глотку – без шуток – он может порвать любому.
Не ищет в вечернем он городе светлых окон,
Вся жизнь его – путь к иллюзорному дому…
Уютная куртка, домашние драные джинсы,
И тапочки мягкие шаркают тихо по полу.
Он пишет упрямо, выводит стихов экзерсисы,
Устроив листы на виньетке покинутой школы.
Читает в сети он известия про день вчерашний,
Танцует неловко в ритм старому-доброму року.
Он тихий и странный, практически мальчик домашний,
И, кажется, в жизни не будет с него людям проку…
Их трое? Не буду я врать – опасно.
Их трое ужилось в одном – или глупо, иль мудро.
Их трое, и знаю я их прекрасно –
Их в зеркале вижу я каждое новое утро…
/11 апреля 2009 года/