Когда я вижу высохшие реки
С водою, превратившеюся в яд,
Моря, покрывшиеся пленкой нефти,
И погибающих в них рыб и дельфинят,
Тогда от горя хочется кричать мне,
Мои глаза всегда скупы до слез:
Скажите, что ж вы делаете, братья,
Сливая в воду всяческий отброс?
Зачем плюете в чистый вы колодец,
К которому придете воду пить,
И Землю превращаете в пустыню,
Где каждой каплей путник дорожит?
Мне дорог тот, кто под палящим зноем
Бредет один среди песчаных дюн.
И, ослепленный яркою звездою,
С надеждой в сердце неизменно юн.
Его глаза – два высохших колодца,
Дымится кожа трещинками губ,
А он бредет и смерти не сдается,
Не опуская от бессилья рук.
И за глоток живительный отдать он
Готов в тот миг все золото земли.
А разве мог когда-то представлять он,
Что будет дорог так глоток воды?
И, как ребенок, радости исполнен,
Он побежит к оазису вдали.
И этот день он навсегда запомнит,
Как жизнь его глотки воды спасли.
Что нам пустыня, коли всюду реки
И россыпи зеркальные озер?
Но, видит Бог, сквозь годы и столетья
Мутнеет их зеркально-чистый взор.
Света конец сами себе готовя,
Мы превращаем свою землю в ад,
Не ведая о том, что будем вскоре
Отдать готовы фабрики за Сад;
За Сад Земли, что раем назовется
В потоке чистом первозданных вод,
Где дышится легко и радостно поется,
Где с человеком Бог в любви живет.