Гурзуф
Ох, ты, город-деревенька!
Где ещё такой найду:
вверх – почти на четвереньках;
вниз – едва не на заду…
К дому дом плотнее жмётся
и одно неясно мне,
как им только удаётся
устоять на крутизне.
К голым скалам прилепились
на семи сквозных ветрах
и как будто угнездились
друг у друга на плечах.
Я иду по чьей-то крыше,
а ведь это – чей-то двор.
Поднимаюсь выше, выше…
Расширяется обзор…
Хорошо отсюда видно
как по склонам град чудной
разбежался колоритно
на поверхности земной.
Вон в проулочке – треножник…
Бородёнки вижу клок –
пишет истово художник
заповедный уголок.
Он к шедеврам здешней флоры
примеряет свет и тень;
нахлобучивает горы,
словно шапки, набекрень.
А его соратник грозный,
ниц повергнув тех, кто бел,
перекрашивает в бронзу,
тысячи белёсых тел.
Велики его щедроты!
За неделю чародей
превратит из килек в шпроты
всех без красок и кистей.
С визгом плещутся в прибое
голопузые стада.
Сверху – небо голубое;
снизу – синяя вода…
И виднеется в природе
угол суши обжитой,
как прослойка в бутерброде,
между небом и водой.