Асфальт и воздух. Городской пейзаж,
исполненный мерцанием графита:
художник обломил свой карандаш,
тончайшей пылью полотно осыпав.
Речная дымка облекает в плоть
и самый воздух. Томно розовея,
вздыхают липы. Как дурная кровь,
река ползёт огромным тёмным змеем.
Она берёт в охват, в полукольцо,
гранит, и мрамор, и бетон – весь город.
Так и живут уж множество веков:
у города давно змеиный норов.
Но над змеёй, блестящей чешуёй,
над всей толпой с безумными глазами
всегда в седле – бессменный часовой! –
Святой Георгий. С белыми церквами…
Асфальт и воздух. Городской пейзаж,
весь облечённый в сумрачность графита.
Отточенный и жёсткий карандаш
дорисовал подковы на копытах.