ОКРОШКА
Посвящается обожаемому Дедушке-Кононенко Андрею Антоновичу
(Отрывок из"Легенды и мифы Древней Люсинды"
- Значит, меня обманул сам дедушка? - взвыла внучка!
Обескураженные взрослые молчали, а она рыдала пуще прежнего, заполняя собой всё вокруг!
- Мой де-дедушка! Мой любимый де-душка... - она особо выделяла это сладкое "дедушка". - А я поверила!... Я пожалела вас... Я... А вы... Вы........ Ты, дедушка, мне больше не друг!...Это я - маленькая фантазёрка! А ты...ты... Большой врун. -
Люська выпалила эту словесную очередь и выбежала во двор, прячась от всех в зарослях декоративного винограда, опоясывающего по всему периметру двор.. Пряталась долго, не отзываясь ни на чьи голоса, но потом стало жалко бабушку, которая, причитая, выходила на поиски внучки. И пришлось выдать свой потайной уголок, тщательно замаскированный под довольно-таки вместительный шалашик, где можно было играть во всевозможные игры.
Наступил обеденный час. Дедушка приготовил окрошку с самодельным квасом, и это его блюдо всегда все хвалили. Как, впрочем, и всё остальное, что готовил сам дедушка после увольнения домработницы, в которой больше не было необходимости, так как дедушка, вышедший в отставку, не мог смириться с покоем и бесполезностью, а потому сам принял на себя домашние дела, в то время, как бабушка была поглощена диссертацией и монографиями.
В принципе, это был первый настоящий бунт: маленький человечек возомнил себя жертвой взрослого обмана и решил разыграть идиотский спектакль! И потому вкус этой эпохальной окрошки девочка запомнила на всю жизнь!
В то время, как остальные члены семьи уже просили добавки, Люська с кислым видом ковырялась в тарелке. Сначала на это никто не обращал внимания, но в конце концов дедушка спросил
- Почему ты, Люсенька, не ешь? Тебе что-то не нравится? -
Она не стала долго раздумывать, и с умным видом пропищала:
- По-моему, здесь не хватает соли.-
Дедушка не сумел скрыть своего удивления, от чего его ярко-голубые глаза увеличились в два раза. Он подвинул в сторону внучки чудесную солонку в форме обезьянки, которая в одной лапке держала соль, а в другой - перец. Обезьянка всем своим видом подтолкнула к дальнейшим действиям, наведя на мысль, что только на соли не стоит останавливаться! Спокойным голосом было предложено
- Ну, посоли сама на своё усмотрение.. По своему вкусу. Только не переусердствуй, не перестарайся, слышишь? -
Дедушка, казалось, уже понимал, как опытный военный, он предчувствовал наступление противника в нужном месте и в нужное время! Что за бесёнок поселился в маленькой девчонке - одному Богу и ведомо! Но она сознательно взяла много соли и, неохотно помешав, зачерпнула фасонно самую малость окрошки, и с каким-то изощрённым недетским нахальством, талантливо перекривляя взрослую капризную женщину, заявила
- А теперь, по-моему, здесь не хватает... сахара! -
Дедушка принял вызов! Остальные, молча, наблюдали, всё ещё улыбаясь, за поединком, хотя в воздухе уже начинало пахнуть грозой!
- Ну что же... Теперь ты можешь добавить сахара... У каждого - свой вкус.-
Он был добродушен, и еще давал возможность любимой внучке отступить. Они встретились глазами: его, лукаво прищуренные, не вылинявшие с возрастом, не ставшие мутными, а, наоборот, ставшие еще ярче и красивее при освещении лучами солнца, заглядывающего в обед в окна кухни, и внучкины - уже зазывные, слегка раскосые лисьи карие глазки с янтарным переливом, поблескивающие играющими бликами, словно на водной глади, когда побегут мелкие волночки от слабого дуновения ветра. Начиналась дуэль, красочно отражавшаяся в глазах, когда не нужно слов - всё и так ясно!
Люська навалила много сахара в свою злосчастную окрошку, которая стала просто несъедобной. И тут бы еще капитулировать, слукавить, что, мол, случайно, что ошиблась, ну, на худой конец, соврать, что просто не хочется есть! Но девочка геройски наступала, бесшабашно чеканя по слогам, загущая голос
- Ты, де-душка, за-был .. сю-да бро-сить... пер-ца!- Она не успела закончить или продолжить дальше свои разгорающиеся с треском мысли, как дедушка сам вложил ей в руку чёрный перец. Но уже через полминуты Люська в нарастающем остервенении человечека, простившегося с детством, потребовала перец красный!
- Всё???!!! Или я еще что-нибудь забыл? - Дедушка сменил тон, и все вспомнили, что в клетчатой цветной рубашке, не застегнутой на верхние пуговицы, сидит не кто иной, как командир полка, прошедший не одну войну, и словно заблестели на груди, уже переодетой в парадный мундир, и орден Александра Невского, и Александра Суворова, и ордена Красной Звезды, и ордена Боевого Красного Знамени,и орден Отечественной войны первой степени, и иные многочисленные ордена и медали! Жена и дети молчали, и только внучка, словно шла в психическую атаку, как из вражеского репродуктора в стиле:"Русский Иван! Сдавайся! Тебя ждёт кусок сала, теплая постель и ласковая баба"... - вселяла в Деда мысль, что его дело - правое, и он победит это маленькое обнаглевшее существо, когда был смысл взрослому мужчине противостоять распоясанной девчонке!
Тучи сгустились. И у Люськи стало намечаться отчаяние в некоторых нотках. Она уже мысленно представила, чем всё закончится: дедушка попросит не разговаривать за столом, предупредит два контрольных раза, а потом, облизав молниеносно свою фронтовую тяжелую ложку, которую сохранил до конца своих дней, быстро щелкнет её по лбу - так было всегда, он успевал отметить сразу несколько лбов, если на его замечания не реагировали внуки, а продолжали веселиться, болтать и нарушать дисциплин. И каждый раз все изумлялись его реакции, точности старого артиллериста! Потому беспечная внучка настроилась просто на шуточную шишку на лбу, за которую ей потом еще и сладостей перепадёт, и сочувствия, и ласки от сердобольной бабушки. Но дедушка не предлагал замолчать. Ложка лежала. Он сидел, как школьник за партой, сложив свои красивейшие медвежьи ручищи. И только глаза выдавали, что это еще всего лишь артподготовка, а основной удар - впереди... Но девчонка была храброй внучкой своего храброго Деда, и выдавила из себя опять по слогам, хотя упадничество уже намечалось в голосе
- Гор-чи-цы...-
Бабушка запричитала и до того, и после,- когда Люська опустила ложечку с ядреной горчицей в свою тарелку, а дедушка грозно свёл свои густые светлые брови и прогудел уже командным зычным, всё пробивающим голосом
- Ну теперь-то окрошка готова к твоему употреблению или мы опять что-то забыли? Любой Ваш каприз, мамзель, будет исполнен! -
Двум смертям не бывать, а одной - не миновать! Тогда обречённая упрямая капризуля решила: умирать нужно с пафосом!
- Теперь здесь не хватает уксуса,- отчеканила быстро бойкая девчонка, окончательно поняв, что через минуту отступать будет некуда. Вот она - жажда вожделенного подвига сопротивления, как всё неожиданно получается! Всё было так замечательно, и надо же было какой-то противненькой мыслишке забраться в дурную голову, чтобы враз всё перевернуть! Кто-то из упрямых предков, пробравшихся в нутро самоуверенного ребёнка ,- не собирался сдаваться. Он радовался, что это маленькое существо приняло в себя, в свою кровь ту закваску, которая потом уже, помимо воли, будет бродить, как дрожжи, и избавиться от которой потом всегда и всем - ох, как нелегко!
К несчастью для той ситуации, внучка всегда много времени проводила с дедушкой на кухне, была любознательна, спрашивая, что находится в какой бутылочке, баночке или коробочке. В истории с окрошкой эти знания сыграли роковую роль, потому, что, предоставив ей все выловленные из памяти ребёнка и заявленные специи, окончательно вышедший из себя дедушка, вынес приговор
- А теперь ты, красотулечка Люлечка, лапотуленька внученька, ВСЁ ЭТО - съешь! И все твои защитники... пе-да-го-ги тебе не помогут! Слышите все? И ваши Макаренко,.. и Ушинский,.. и даже Януш Корчак всем вам - не поможет!-
Прозревшая Люська, отчаянно вспомнив сказку "Карлик Нос", пролепетала:"Им-бирь...Им-бирь...", и услышала, что дядя Владик сказал папе:"Ну это не спасёт, как меня спасли в горах два яка, когда я по дурости подругу Валю Кашину чеченцам около альнинистского лагеря продал!"... Папа не проронил ни одного слова на протяжении всей истории, и Люська понимала, что папа изначально отвлекся на разговоры с дядей и пропустил момент, когда ещё можно было вмешаться! Теперь же он просто показывал дочери, как должен вести себя сын по отношению к отцу. Люська знала,что папа потом будет разбираться с ней, ей было стыдно. Дедушка насильно вывел сопротивляющуюся бабушку, начавшую выражать бессильный протест, который был не на словах, а выражался утяжелением тела, цепляниями за встречные стулья и косяки дверей. Но Дед закрыл дверь на защелку, не обращая внимания на бабушкины стоны, периодически переходящие в мычание. Он оставался непреклонен, хотя она продолжала скрестись, как упрямая кошка, в закрытые двери.
Гордая Люська не плакала - она решила молча и достойно принять муки за уже осознанную дурь и спесь, она решила мужественно выесть содержимое своей тарелки...
(продолжение следует)