Любимый образ – небесная размытость,
сравним он с небом – сам в него впадаешь,
пытаясь небосвод
означить чётко в сознании своём…
Оно размыто ощущением слиянья,
так тело погружают в водоём,
в котором вод
отдельно для лица
не существует,
в памяти моей движеньями пловца,
меняются местами: голос, взгляд, походка,
живого образа во мне взыскуя
и образ жив, на грифельной доске дознанья
воскрешенья прежней жизни –
каждый раз
неведомое ранее
рисует.
Когда ходил в начальный класс,
меня манил окрасом ярким глобус,
я пальцем тыкал в стран великолепье,
названья
их одаривали раем,
сулили заповедные удачи,
там где не так живут, как мы живём.
Наивность мыслей тех убита временем,
иных пространств душе открылся свет,
у очага начала и конца,
где память в памяти хозяйничает кротко.
Я, вспоминая, не могу припомнить
лиц милых ясно, как хотелось бы,
что не забыты – это ясно,
но небом их черты размыты.
И в небе взглядом расплываясь,
размытый весь,
сливаюсь я с исконным и навечным,
человечным, исполненным нездешнего сиянья,
для глаз моих ещё гостящих здесь.
Я в силе мысленно
сжать милые ладони,
агоний власть поправшие, мне высями
открывшиеся,
силой над могилой наделившие
и слившие,
тех воедино,
кто видит в глобусе размытость населения
земного шара,
что в небо через клеточки меридиан и прочего
сочится,
церковного помимо
стеарина,
в слиянии бесплотном обретая, духовным зрением,
воочию,
утраченных любимых
лица.
Утешен здесь на этом свете
этим
Божьим даром.
Кара
за прегрешения беспамятством вершится
для тех, кто верует, что жизнь дана не даром.
Любимый образ –
ощущаемый всем существом продрогшим,
горячий ветер.
Встретим,
как в детстве, глобус
без пут хороших…